— Милорд! Простите меня и мою слабость. Я понимаю, что я виноват и наглею, но…
— Да говори же, не тяни!
— Этот жрец сказал, что может рассказать о судьбе людей. А у меня… моя мама и братья. Я о них до сих пор ничего не знаю, а уже прошло десять лет. Альсу и Орсу скоро должно исполниться шестнадцать.
В глазах всегда неунывающего Хелга подрагивали предательские слезинки.
— Хелг! — Сашка обнял друга. — Какой же ты… нет, какой же я тупица. Я же должен был об этот подумать давным — давно. Это ты меня простить должен, эх, Хелг, Хелг…
Когда они оба немного успокоились, Сашка позвал своих солдат и приказал вернуть в зал старшего жреца. Тот был еще более жалок и снова повалился на колени, взывая о милости.
— Ты сказал, что можешь узнать о судьбе людей? Всех людей или…? Отвечай!
— Да, ваше сиятельство, могу, могу!
— Так всех или нет?
— Всех, кто прошел через наши храмы.
— Чьи храмы? Конкретно!
— Храмы Великого Ивхе.
— Все храмы этого Ивхе или нет? Говори яснее, а то как клещами приходится у тебя вытаскивать.
Жрец взвизгнул и закричал:
— Нет, нет, ваша милость, не надо клещей, я все скажу!
— Долго мне ждать?
— Через все храмы Великого Ивхе и когда — либо это было. Все расскажет наш бог!
— А судьбу остальных людей?
— Нет, только тех, кто был принесен в жертву Великому Ивхе. А в храмах Ужасного Паа точно так же можно узнать про судьбу их жертв. А про остальных — только живы или нет. Больше ничего не узнать.
— И что для этого нужно?
— Нужны жертвы. По одной на каждого запрашиваемого.
— Что? Ах, мерзавец, жертв тебе захотелось… хотя, постой. Будут тебе жертвы… Эй, ведите сюда оставшихся двоих… И как ты это сделаешь?
— Мне будет нужен огонь. А для него дрова. Я их сожгу и получу ответ.
— Милорд, — Хелг снова был прежним, — Это может быть опасно. Разрешите мне остаться одному. Это нужно мне, мне и рисковать.
— Нет, Хелг. Мы будем вместе. Только так. И… у меня есть маленький рогатый друг. Он меня предупредит.
Сашка достал из сумки фигурку рогатого воина и показал ее жрецу.
— Знаешь, что это такое?
— Нет, господин.
— Это мой друг и… мой предок. Если задумаешь какую — нибудь гадость, то тебе будет очень плохо.
— Нет, милорд, я все сделаю хорошо, вам не надо беспокоиться.
— Тогда начинай.
— О судьбе каких людей вы желаете знать?
— Он скажет, — Сашка кивнул на Хелга.
Тот, слегка побледневший, ответил жрецу:
— Моя матушка и братья.
— Но здесь лишь две жертвы, я могу дать ответ только о двоих.
— Братья у меня близнецы, где один, там и другой.
— Тогда когда я взмахну рукой, стойте напротив меня и думайте о первом человеке.
Загорелся костер с первым из двух спутников старшего жреца. Жрец делал руками какие — то движения, сильно напрягаясь. Даже пот обильно пошел. Впрочем, может, это из — за тепла костра?
Спустя полчаса жрец, устало опустился на пол.
— Господин, ваша матушка мертва, нет никаких живых сигналов. Но она умерла не в храме Великого Ивхе.
— Этак каждый может попрыгать, а потом сказать что — нибудь: жива, мертва. Ведь никак не проверить, так? — Сашка зло смотрел на жреца.
— Нет, милорд, нет! Проверить можно. Если жертва принесена в наших храмах, то появится изображение последней минуты ее жизни. Давайте, проверим второго человека.
Зажегся второй костер, старший жрец храма вновь задергался, в этот раз все было быстрее и короче. Уже через несколько минут воздух между жрецом и Хелгом полыхнул каким — то холодным светом, стало что — то сгущаться, затем внезапно появилась картина.
Медная статуя бога, дым, жрецы и жертвы, медленно двигающиеся к своей смерти. Старик, которого затаскивают на помост орки и испуганно смотрящий вниз на пылающее жаром отверстие. А теперь он неуклюже летит вниз. Молодой мужчина со свежей культей вместо руки, обреченно идущий на помост и тоже летящий вниз. Два рыжеволосых мальчика — близнеца, удивительно похожих на Хелга. Плачущие и жмущиеся друг другу, но после толчка жреца скрывающиеся в огненной дыре медного бога.
На Хелга было тяжело смотреть. Он жил эти годы надеждой, что мать и братья живы, и он их рано или поздно найдет. А теперь он получил не только тяжелое известие об их смерти, но и видел последние мгновения жизни братьев. Страшная по своей жестокости смерть. И эти твари убили миллионы людей. И продолжают убивать. Какая может быть жалость к ним и их выводку? Это не люди. Смерть! Всем им смерть! И жрецам и их семьям. Всем!
— Этого повесить, — коротко бросил Сашка и подхватил шатающегося друга, уводя его в свою палатку.
Весь следующий день солдаты уничтожали храм. Что — то взорвали, что — то, облив земляным маслом, дожгли. Нашли еще с десяток людей из племени жрецов. Не стали разбираться, кто они, убив на месте всех. Когда через день войско двинулось в обратный путь, то на месте величественного храма остались лишь дымящиеся развалины, а крепостная стена была разрушена в нескольких местах почти до основания.
Теперь путь лежал на Каркел. В войске не было ни одного человека, кто сомневался бы в успехе похода. А среди части солдат все чаще и чаще раздавались голоса: «Каркел должен быть разрушен!». А вот Сашка, он же его светлость виконт Ксандр Ларский, так не думал. Зачем разрушать свой будущий город? Свой? Ну, да. Каркел будет принадлежать Ларску и Дарберну, а значит, и ему. В конце концов, кто провинился? Каркел или его правители?
Несколько дней пути протекали спокойно, солдаты радовались, а вот Сашка тревожился. Слишком все идет гладко. Конечно, у каркельского графа сил немного, чтобы что — то предпринять масштабное, но ведь есть еще и Лоэрн. А самозванец Таркен должен же понимать, что с падением Каркела, ларцам откроется прямая дорога на его столицу. Или от безысходности граф решил запереться внутри городских стен? Но разве он не знал, как Сашка приводил к покорности замки его вассалов? Хотя, каркельцы еще не знают, что у Сашки появились пушки, стреляющие огненными ядрами. Откуда им знать, что Сашка подожжет ими город!
Если Каркел еще не ведает, то жрецы храмов Атлантиса должны это знать. Старший жрец уничтоженного храма имел возможность передать информацию об огненных ядрах. А жрецы ближайших храмов успели сообщить в Лоэрн и Каркел? Ведь ларское войско покинуло лагерь лишь на пятый день после начала обстрела храма. Да и двигалось к Каркелу не спеша. В Лоэрн точно сообщили. А в Каркел? С Каркелом непонятно. И если там знают о новом Сашкином оружие, то пока отойдут от шока, пока все обсудят, ларское войско успеет подойти к городу. Но все равно как — то тревожно.
Первый звоночек прозвучал в одном дневном переходе до Каркела. Точнее, не звоночек, а голосок рогатого воина. Но в отличие от предыдущих предупреждений, когда фигурка буквально кричала об опасности, сейчас Сашка смог лишь с трудом расслышать ворчание из сумки, где она лежала. Он даже вначале и не сообразил, откуда идет непонятный шум. Но прислушался и понял, что из сумки. И не крик, а какое — то глухое ворчание. Может быть, рогатому воину надоело там лежать? Одному все — таки и в темноте. Сашка достал фигурку, но она голоса уже не подавала. Так и ехал несколько минут, держа ее в руке. А затем фигурка снова заворчала. Значит, не из — за того, что лежала в сумке. Хотя ворчание — не крик. Но все равно — какое — то предупреждение.
Сашка немедленно распорядился остановиться, отдал приказ усилить разведку по пути следования и расширить границы патрулирования по бокам движения войска. А сам двинулся вперед. Рогатый воин заворчал сильнее. Неужели проблема где — то спереди?
— Барон, — обратился он к одному из своих помощников, — прикажите немедленно вернуть назад ушедшие вперед отряды.
— Милорд? — удивился тот?
— Да, немедленно. И кто — нибудь подайте сигнал о готовности к бою.
Передовые отряды стали оттягиваться назад, а фигурка продолжала ворчать по — прежнему, ни сильнее, ни слабее. Сашка для проверки проехал вперед еще несколько десятков метров, и тут фигурка, наконец — то, подала настоящий голос. Правда, не такой громкий, когда извещала об огненной атаке жрецов. Но ведь уже не ворчала, а начала покрикивать. Сашка сразу повернул коня обратно, отдав приказ впереди стоящим войскам немедленно отступить назад. Войско уже привыкло слушаться Сашкиных приказов. Раньше не один и не два командира отрядов переспросили бы его, стали выяснять причину такого приказа, но сейчас почти все быстро поскакали в сторону основной части армии.