Откуда Хитрец получал листья, теперь тоже прояснилось. Где — то на Диких землях существует место, где они растут. И Хитрец это место знал. И унес его с собой в могилу? Либо да, либо нет. Все зависит от того, знают ли это место мальчишки. Хитрец мог их брать с собой на сбор листьев, но мог и использовать, к примеру, для охраны подступов к заветному месту, держа их в неведении того, чем он занимается на Диких землях.
Правда, у двоих пацанов он отрезал языки. Понятно: чтобы не болтали. То ли о конкретном месте произрастания хачху, то ли бандит просто перестраховывался. Двое ничего сказать уже не смогут, да и далеко они — где — то к северу от Гендована. Зато третьего парнишку, к тому же с целым языком, должны скоро доставить из замка Броуди.
Не успел Сашка обдумать итоги разговора с десятником, как ему доложили, что затребованный им человек доставлен. С момента той первой и последней встречи минуло полтора года. Мальчишка стал парнем. Довольно высоким, а ведь был каким — то маленьким. Таким он показался тогда Сашке. Хотя, возможно, так и было. За полтора года пацан отъелся в его замке, вот и в рост пошел.
— Как звать — то, герой?
— Эрник, господин, — парнишка низко поклонился, показав выбритую макушку. Ах, да, все верно — Сашка же дал ему тогда вольную.
— Как звали твоего хозяина?
— Хитрец, господин. И еще милорд Жереф, ваша светлость.
— Хитрец… да… Жалко его?
Подросток, до этого весь скованный от того, что его привезли к самому графу, как — то странно дернулся. Дернулся и низко опустил глаза. Интересно, почему? Неужели жалко?
— Объясни мне, Эрник, почему тебе жалко Хитреца. Учти: я терпеть не люблю ложь. Любая правда, самая плохая в сто раз лучше лжи… Объясни.
— Он был хороший. Заботился. Даже язык не стал резать.
— А с теми двумя мальчишками, ты как, дружил или нет?
— Дружил, господин.
— Хорошие ребята?
— Да, господин.
— А он им языки отрезал. Вот тебе и хороший человек.
— Но ведь не убил же и не продал.
— Потому что нужны ему были. Для сбора листьев. Как звали того, которого Хитрец перед отъездом сюда зарезал?
— Сапожник, господин.
— А за что зарезал?
— Не знаю, господин.
— Когда листья в гендованское имение привозили, их Сапожник забирал?
— Да, господин.
— А как он узнавал, что вы приехали под Гендован?
— Господин меня посылал.
— Вот как? Не потому ли и язык не стал резать? Как думаешь, Эрник?
Парнишка вздрогнул и наконец впервые посмотрел в Сашкины глаза. Сашка заметил растерянность Эрника. Заметил и добавил:
— А когда ты и твои друзья стали бы не нужными, что с вами могло быть?
Эрник как — то напрягся и вопросительно сказал:
— Нас бы продали?
И тут же желая подтвердить свою догадку добавил:
— Он своих наложниц всех продал. Вместе с детьми.
Сашка присвистнул.
— Дети от него?
— Да, господин.
— Ну и гнида этот твой хороший Хитрец. Жаль, что легко отделался петлёй. А ведь вы ему уже были не нужны. Я думаю, он не собирался возвращаться обратно, а остался бы жить в своем рыцарском замке. Тогда с вами не понятно… Нет, всё понятно. Я понял. В дороге вы ему нужны были в качестве слуг. По прибытию в замок, он купил бы новых наложниц и новых слуг завел бы. А для вас, как слишком много знающих, нашел бы хорошую ямку.
— Какую ямку?
— Могилку.
На Эрника было жалко смотреть. До парня, кажется, только сейчас дошло, что готовил ему его хороший хозяин. А ведь Сашка в своих рассуждениях не ошибся. Хитрец как раз и собирался именно так поступить.
— За эти полтора года про меня много чего слышал?
— Да, господин.
— Хорошего и плохого?
— Только хорошее, господин.
— А здесь ты врешь.
— Нет, господин, … то есть совсем чуть — чуть.
— Если хочешь мне помочь, можешь помочь. Но заставлять не буду. Возвращайся обратно в замок, а как тебе исполнится восемнадцать лет — живи своей жизнью. Если умеешь владеть мечом, могу взять в солдаты. Но это потом. А сейчас тебя отвезут обратно в замок. Если захочешь помочь — сообщишь.
— Я хочу, но в чем помочь, господин?
— Отвести моих людей на то место, где Хитрец брал листочки.
— Я готов хоть сейчас, господин.
— Сейчас не надо. Мне еще нужно отобрать этих двух — трех или даже четверых надежных людей.
— Господин! Четверых мало! Очень мало. Нужно десятка два — три хороших солдат. Там очень опасно. Я видел, как местные дикари перебили большой отряд из Лоэрна. Всех убили!
— Что там делали лоэрнцы?
— Листья собирали. Это еще до того, как Хитрец стал единственным из сборщиков.
Так вот откуда у Тарена листья для его настойки! Не покупал он их, а посылал людей для сбора. Те собирали, потом их всех убили, и Хитрец остался без конкурентов.
— Хорошо. Я найду три десятка хороших солдат. А ты их отведешь. Но вначале мы с тобой проедемся до Ларска.
Глава 11
Гвендел, граф Снурский, уже больше года, с той неудачной для него засады против графа Ксандра, находился в дурном настроении. Слишком дорогой ценой она ему досталась. Граф потерял почти всех своих солдат — обратно в столичный графский город вернулось только четверо из его личной полусотни. Погибли и большинство баронов, присоединившихся к походу на земли Каркела. А ведь это были его лучшие вассалы, поддержавшие своего графа против вольницы ставленников из лоэрнских кланов, приближенных к его величеству.
И сам Гвендел в ночной атаке, организованной людьми Ксандра, был ранен. К счастью, рана оказалась не опасной. Несмотря на задержку в пути, граф вовремя сумел добраться до своего города. Как раз подоспело известие о том, что мятежный граф Эймуд вновь, как и два года назад, собрался вторгнуться на земли Снури. Тогда Гвендел сумел хорошенько потрепать войско врага, Эймуд это не забыл и, узнав, что снурский граф вернулся в город, решил повторно не рисковать, повернув свое войско обратно.
Но это известие совсем не облегчило положение Гвендела. Он прекрасно понимал, что получил всего лишь очередную передышку на юге, где Снури граничило с Эймудом. Но и с трех других сторон опасности никто не отменял. На западе был Лоэрн, которому он служил. Но как отнесется его величество к неудачным действиям снурского графа? И не окажется ли этот просчет отличным поводом для лоэрнских приближенных отомстить Гвенделу за то, что тот принудил своих новых баронов уплатить давно просроченные налоги?
Но Пургес Первый, как ни странно, сердиться не стал, чем ввел Гвендела в большое удивление. То ли невезение последнего времени, то ли снурский граф не сумел правильно просчитать ситуацию, но он был совсем не готов к реакции короля на его неудачную засаду. А ведь понять Пургеса было совсем не трудно, если хорошо разобраться в характере короля. Тот, поощряя Гвендела после каждого его успеха, опасался своего графа и завидовал его полководческим успехам. Зато теперь у Гвендела случилась осечка, да и не одна, к тому же. И очень удачно лучшие люди королевства, приближенные к королю, обрисовали конфликт снурского графа с его новыми баронами. Пургес с удовлетворением принял к сведению информацию о конфликте Гвендела с новой снурской знатью. Вот пусть и погрязнет во внутренних проблемах своего графства.
На востоке от Снури лежали земли Пирена. Как теперь относиться к своему восточному соседу Гвендел не знал. То ли враг, то ли как бы союзник. По крайней мере, союзник против двух ларских графов, Дарберна и Ксандра. И как отнестись к тому, что полсотни пиренских гвардейцев ушли с места засады, не добив остатки охраны Ксандра? Если вновь появится пиренский граф Бертис, Гвендел хотел вот так прямо и спросить, хотя понимал, что ему в ответ скажет пиренец. Ведь до этого точно также поступили и снурские бароны, отступившие перед остатками солдат Ксандра, желая вывести их на пиренцев.