— Ничего, милорд.
— Всё так и было?
Лешка кивнул головой, но Сашка почувствовал какую — то недосказанность во всем облике парня.
— Значит, так. Теперь ты расскажешь сам.
— Милорд уже все сказал.
— Я слышал. Теперь хочу послушать тебя.
— Милорд…
— Подожди. Хочу напомнить тебе о первом пункте.
Лешка помнил его. Да как забыть? Пункт первый: не врать, никогда и ни в чем. Проклятье! Если бы просто не врать, тогда можно было пересказать слова тестя. Но ведь не врать никогда и, главное, ни в чем. Не рассказав всего, что произошло, значило скрыть часть правды. А это почти тоже самое, что соврать. И Лешка, слегка путаясь и заикаясь, рассказал всё. И про требуемое от него баронство и про угрозы Адени и сыну.
Сашка слушал, размышлял и немного удивлялся. Сейчас Лешка перед ним раскрылся совсем с другой стороны. И что же делать, как поступить? Рыцарю нанесена обида. К тому же со стороны младшего старшему. Такое не прощается, не спускается на тормозах.
— Он сказал правду? — обратился Сашка к рыцарю.
— Да, милорд, — не очень охотно признал Смарут.
— Он будет наказан. Серьезно наказан. Но вначале с тобой. Скажи — ка, рыцарь Смарут, кто здесь хозяин?
— Это где же, ваша светлость?
— Да везде вокруг. В Каркеле, а в частности в этом замке.
— Вы, ваша светлость, — не понимая, к чему вопрос, ответил рыцарь.
— Я и только я волен над жизнями и смертями всех здесь находящихся. Я, граф Каркел. Или граф ты?
— Как это, милорд?
— В моем замке распоряжаться вздумал? Казнить и миловать хочешь?
— Нет, ваша светлость, и в мыслях не было.
— А кого это ты хотел пришибить?
— Это я так. Вырвалось просто.
— Вырвалось? Так вот, чтобы впредь не вырывалось, сюда тебе хода нет. И вообще, езжай — ка обратно в Ларск. Хелг, проследи.
— Да, милорд.
— Все, теперь уходи.
Когда за ошеломленным решением графа рыцарем закрылась дверь, Сашка обратил свой взор на притихшего Лешку.
— А теперь с тобой. Я уже сказал, что будешь серьезно наказан.
Лешка стоял, опустив голову. Конечно, плети. Сколько? Двадцать или тридцать? Если тридцать и в полную силу, то и насмерть могут забить. А как же Адень и Алесь?
— Так вот тебе наказание. Из замка в течение седмицы запрещаю выходить. Думаю, это наказание тебя облагоразумит. Шляться не сможешь, паршивец. Всё, можешь идти.
Лешка стоял и растерянно хлопал глазами.
— Это все, милорд?
— А тебе что, мало? Могу и на две седмицы запрет наложить. Иди. И о жене и дочке забывать не смей.
— Спасибо, милорд!..
Когда за Лешкой захлопнулась дверь, Сашка, обращаясь к Хелгу, сказал:
— Правильный паршивец.
Глава 2
Затворничество Лешки в графском замке через семь дней закончилось. То, что наказание было назначено для проформы, Лешка понял сразу. Он и не собирался никуда выходить из замка. Разве что к Эрлите, что не особо его и радовало. А теперь, когда ее отца попросили вон с земель Каркела, а он сам официально был наказан, то жене так и не удалось больше с ним встретиться. Сам же Лешка в свободное время гораздо с большим удовольствием уходил на половину слуг — к Адени и Алесю. Но вот минул последний день его официального затворничества и уже можно было ехать в гостиницу к жене, как гром с ясного небо прогремело известие о начинающемся походе на Снури. Надо же, даже он, оруженосец графа заранее ничего не знал!
Ну, милорд, темнила, так темнила! Хотя он мог бы догадаться раньше и сам. Слышал же разные приказы графа, а глазами видел значительно прибавившееся в последние дни число баронов при дворе. Просто так что ли понаехали со всего Каркела местные владельцы замков? Есть смысл держать под рукой шеститысячное войско? С мятежом покончено, Каркел зачищен. Дожидаться осени, чтобы набрать крестьян в ополчение, тоже не надо — и без них людей хватает. Да и какие из крестьян вояки? Даже он, шестнадцатилетний подросток, в бою один на один побьет любого ополченца.
Здесь он, конечно, немного загнул. Среди крестьян встречались хорошие бойцы, с которыми не каждый наемник справится. Как начнет какой — нибудь крестьянин — крепыш дубиной или там вилами махать — только берегись. Но таких здоровяков, которые кроме силы умеют и нехитрым оружием владеть, немного. Большинство — не бойцы, с которыми даже он справится. Но у графа сейчас такое войско, что и без ополченцев можно обойтись. Вот потому и не привязаны сроки похода к сельхоз работам. Так даже лучше, ведь воевать они будут на вражеской земле, пусть теперь у снурских баронов голова болит, как в условиях вторжения неприятеля собрать урожай.
А так как сейчас разгар лета, то ко времени начала сбора урожая снурские крестьяне успеют поменять владельцев. В Каркеле и Ларске еще полно безземельных баронетов и бедных рыцарей, а значительная часть снурских баронов — недавние назначенцы из Лоэрна. А значит, не удастся им принести клятву верности милорду Ксандру.
Какая там для них ещё клятва? Как бы дело веревкой не кончилось, если попадутся они графу. Милорд Ксандр до сих пор помнит, что в Снури решением местных баронов были казнены каркельский рыцарь Усмет и его семнадцатилетний сын. Он такие вещи не прощает. Это знают все. А снурские бароны трусливы, побегут в Лоэрн, как только к их замкам приблизится каркельское войско. Замки сами будут ворота распахивать. Так что это будет не поход, а прогулка. Через пару месяцев в снурском замке будем! Даже раньше. Это Лешка не только сам так думал, от многих аристократов, околачивающихся в замке, слышал. Те даже об заклад бились — через сколько седмиц Снури падет. Больше половины спорщиков не давали снурскому графу и двух месяцев. Так что еще до осени в Снури пир будет. А осень в этих местах приходит поздно, не то что в Ларске. И фруктов всяких редких там много. Наестся он вдоволь! Хотя грех обижаться, стол у милорда Ксандра совсем не беден. Лешка постоянно таскал Адени всякие вкусняшки.
Уходя в поход, он на всякий случай оставил ей десять серебрянок. Куда ей больше? Ведь за комнату платить не надо. И за еду тоже. А остальные сэкономленные деньги он пошлет Эрлите. Ведь милорд Ксандр приказал о жене и дочке не забывать. Он и без приказа не забыл бы, сам понимает, что это серьезно.
Выезд милорда из города прошел буднично. Это все — таки не Ларск, где все жители, от мала до велика, чуть ли не боготворят удачливого брата их властителя. Здесь же отношение к милорду намного сдержанней. Ничего, еще полюбят, куда денутся?
За пять дней войско дошло до снурской границы и, не останавливаясь, вторглось на вражескую землю. Как и ожидалось, большая часть встречающихся им на пути замков были без хозяев, успевших сбежать то ли в Лоэрн, то ли к новому снурскому графу Дворкосу. Надо же — хаммиец и назначен графом!
А те немногие замки, в которых остались их владельцы, милорд Ксандр обходил стороной, продолжая без задержек движение на юг. Правильно делал. Какая угроза для шеститысячного войска может быть от барона с несколькими солдатами и крестьянами — ополченцами? Ударят в спину их войску? Так все разом и полягут. Конечно, оставшийся в тылу противник может попытаться напасть на одиночных солдат, но поодиночке его светлость запретил ездить по вражеской земле. Даже курьеры без сопровождения десятка, а то и двух десятков солдат не передвигаются.
Несмотря на то, что войско не задерживалось у стен замков, попадающихся на их пути, двигались все — таки медленно. Граф строго — настрого приказал соблюдать осторожность и без глубокой разведки по всем сторонам пути следования вперед не шли. Ужасная засада, устроенная прежним снурским графом и пакости жрецов наложили отпечаток на действия графа. Впрочем, он и раньше беспечностью не страдал.
Дни стояли жаркие, а ночи были удивительно теплыми. Ночевать в поле было одно удовольствие. Возможно, поэтому его светлость не останавливался на ночлег в сдавшихся замках. Да и ночевать в душных комнатах удовольствия было мало. Но граф — графом, а среди баронов возникали даже ссоры за право остановиться на ночлег в попавшемся им замке. Баронов было в войске много, а замков, открывших ворота, мало. Если бы только были одни бароны, то их без труда можно было приютить на ночь несколько десятков. Но с ними имелись солдаты, с которыми бароны ну никак не желали расставаться. Чтобы пресечь раздоры Сашка отдал приказ бросать жребий.