— Ха! Хорошая идея! Кому скажу в Атлантисе, что кости кидали в кувшин ценой в десять золотых — не поверят!
— Так ему цена — полмедянки. Меньше!
— А я это так, нарочно, скажу. Они там всему верят.
— Если есть такие дураки, как Ксандр, то чему удивляться? Так он точно вызвал из Ларска Дарберна и отдал ему Лоэрн?
— Точно! Сам видел, как тот въезжал со своими солдатами. А тех — то всего ничего. Полтысячи не наберется. Ксандр или очень хитрый или малахольный. Он же мог одним разом прихлопнуть калеку с его солдатиками.
— Что можно ожидать от раба? Вот взять хотя бы этого. Плешивый, если бы ты имел возможность стать королем Лоэрна, отказался бы?
— Нет, господин.
— Вот, даже Плешивый не отказался бы. А Ксандр отказался!
— Это еще что!
— А что еще?
— Ты про шлем короля Лоэрна слышал?
— Нет. Какой шлем?
— Шлем первого короля Лоэрна, который носили все короли старой династии. Он исчез, когда старый Черный Герцог взял Лоэрн. Пришла новая династия, у них тоже были рогатые шлемы, да не те. Из — за этого она и кончилась на Френдиге. А шлем — то нашелся!
— Да ну!
— И у кого он был, догадайся?
— Ясно дело, у Пургеса!
— Ха — ха — ха! Если бы у Пургеса, то никто и пикнуть против его власти не посмел. Любой, кто короновался бы в этом шлеме, стал бы законным королем. Любой. Вот хотя этот твой Плешивый.
— Тогда у кого шлем был?
— У Ксандра. Он его взял и отдал калеке.
— Точно, малахольный! Так теперь что же получается, все герцоги должны присягнуть Дарберну? На словах, конечно, но все — таки вернуться к порядкам династии Лоэрна.
— Надо же! А я об этом даже не подумал. А ты сообразил. Давай еще выпьем!
— Давай!
— То — то же жена к нему тут как тут прилетела!
— Чья жена? К кому прилетела?
— Да к королю.
— А у него что жена есть?
— Э, да ты совсем пьян. Весь Атлантис знает.
— Про жену Короля? А я его плетьми.
— Не твоего раба Короля жена, а жена короля Дарберна Первого. Дочка гендованского герцога.
— А… а я думал, что про моего раба. Откуда, думаю, у него жена, где его жена…
— А старый — то король исчез. Со всеми деньгами исчез.
— Френдиг исчез?
— Э, как ты напился. Не Френдиг, а Пургес.
— А куда исчез?
— Никто не знает. Только когда вскрыли сокровищницу, то ничего, кроме расписок не нашли. А расписки все — от королевских ближников. Иди ищи их по всему Атлантису. Сбежали, да попрятались. Вот герцоги и ищут их. Якунера в Гендоване нашли, он там поместий накупил! Теперь королева в шубах будет ходить.
— Почему королева?
— Так все, что нашли, герцог забрал, а самого барона, после того, как его обобрали дочиста, в Лоэрн привезли. Казнят! А половину шуб жены Якунера Эльзина прихватила. Теперь из Ларска все вывозить приказала. Мы вместе как раз в трактире с ее человеком сидели, он ценами интересовался. Ничего Ксандру в Ларске не достанется. А тому не до этого, его жена еще весной второго сына родила, вот он и обрадовался.
— А почему ему что — то должно доставаться? Он же в Каркеле граф.
— На следующий день после коронации Дарберна, тот Ксандра короновал Ларском. Теперь он граф Ларский.
— А в Каркеле теперь кто тогда?
— Не знаю, я тогда сразу же уехал, еще ничего не известно было. Найдут. Баронов из тысяцких много. Но, думаю, не зря Эльзина появилась. Без ребенка. Мальчишка с дядей остался в Гендоване. Думаю, Ильсан и будет графом в Каркеле. Э — э, Брибис, да ты спишь уже. Эй, как тебя? Плешивый, вон отсюда и этот ночной горшок убирай…
Но гость хозяина галеры, как, впрочем, и любой другой житель Атлантиса, не мог знать о разговоре, который состоялся в день коронации Ксандра, ставшего графом Ларским — первым графом короны.
— Сашка, у нас теперь три пустующих графства. Надо бы их заполнить. А одних только тысяцких шестеро. Двое на одно место. Эльзина опять Ильсана вспоминала, но я твердо сказал, что пока я жив, ему в моих владениях не бывать.
— Винтольдом шантажирует?
— Да, — вздохнул Дар. — Так и не привезла, говорит, что сильно к Ильсану привязался.
— Знаешь что, плевать на него, пусть маркиз приезжает и Винтольда тогда привозит.
— А ты? — дернулся Дар.
— А что я? Поеду в Ларск, принимать графство. К Акси, сыновей увижу.
— Нет.
— Но Винтольд… Выбирать между мной и им. Я же никуда не денусь, рядышком буду.
— Спасибо тебе, но я лучше сам поеду в Гендован, чем пущу этого мерзавца в Лоэрн.
— И все — таки подумай. Лучше тебе в Ларск ко мне приезжать, зато сын будет под рукой. Ему уже восемь лет, совсем большой.
— Нет.
— И все же. Ты сам сейчас сказал, что Винтольд к Ильсану сильно привязался. С кем поведешься, от того и наберешься. Как бы он не стал таким же, как Ильсан. Я понимаю, что ты ради меня отказываешься. Но, знаешь, Дар, не надо. Я ведь все понимаю. Ну, побуду зиму, весну в Ларске, дела накопившиеся заодно поделаю, а ты с сыном будешь. Ильсана обратно отошлешь, я вернусь. Ну, как?
— Хорошо. Спасибо тебе.
— Ну, тогда можно и делами заняться.
— Какими?
— Ты же сам сказал, что две вакансии графских нужно заполнить.
— Не две, три.
— Две.
— Подожди, Сейкур, Тарен и Каркел. Ах, ты имеешь в виду сейкурских баронов, они хотели кого — то из своих в графы? И кого?
— Хотели — перехотели. Что — то там у них не срослось. Исчез тот человек, а кто он такой — молчат.
— Тогда три вакансии получается.
— Нет, две. — Сашка хитро смотрел на недоумевающего Дара.
— Какие две?
— Сейкур и Тарен.
— А Каркел? Ты хочешь его себе оставить? Хорошо, оставляй. Так даже лучше будет.
— Да, нет. Негоже двойным графом быть. С меня и Ларска хватит.
— Тогда кто?
— А ты не понял?
— Альвер? Но ему только четыре исполнилось. Впрочем, пусть будет Альвер.
— Эх, ты. А еще король! Даю последнюю попытку.
Дар серьезно задумался, потом его лицо прояснилось.
— Я, кажется, понял, про кого ты говоришь. И я согласен.
— А кого я имел в виду?
— Конечно, Хелга. Так?
— Так.
— Бароны будет недовольны. За несколько лет из простых дворян и в графы. Зато пример другим будет. Верность и честность того стоят.
— Бароны, говоришь, будут недовольны? Несколько человек всего — то. Сейчас у нас баронетов не станет. Замков — то сколько освободилось! Кстати, у тебя на твоих коронных землях не найдется какого — нибудь захудалого замка? Но хорошего.
— Для кого?
— Есть тут один дворянин. Твой, кстати, ларский. Впрочем, с сегодняшнего дня он уже мой.
— Опять загадками говоришь. Хотя, нет. Теперь я знаю ответ. Эйгель, так?
— Точно.
— Он как раз перед моим отъездом из Ларска снова за листьями собрался.
— Значит, вернется к концу осени и зимой снова уедет?
— Но уже бароном…
В трактире при постоялом дворе, что располагался на пересечении дороги, ведущей из Гендована на юг и дороги, соединяющей восточные гендованские земли с западными и далее уходящей на запад, до самого Лакаска, в этот зимний вечер постояльцев было немного. В центре зала сидел молодой баронет, младший сын гендованского барона, чей замок находился в двадцати верстах к югу. Милорд Венц, так звали этого заносчивого и требовательного аристократа. Его отец был богат и поэтому у баронета никогда не иссякали деньги в кошельке, и он мог позволить нанять двух солдат, которые сидели с ним за одним столом и вместе с хозяином доедали молочного поросенка, запивая лучшим в трактире вином.
Зимний день короткий, вот и сейчас за окном быстро темнело. Со стороны двора раздался шум, кто — то въезжал, желая остановиться на ночлег. Выглянувший в дверь слуга подбежал к Буберу, хозяину трактира, и громко зашептал. Хозяин скривился — приехал тот молодой дворянин, с которым у Бубера месяц назад произошла неприятность.
Этот ларский дворянин несколько раз в году останавливался на его постоялом дворе. Богатым его не назовешь — обычная одежда, да и заказывает блюда попроще. Но с ним всегда было тридцать солдат, а значит, дворянин выполнял какие — то поручения ларского графа. За одним столом с ним всегда сидел напарник, молодой ничем не примечательный парень. С первого взгляда можно безошибочно сказать, что из простолюдинов. Но тот вел себя с дворянином как равный.