Глаза мальчишки забегали.
— Пойти пожаловаться твоему хозяину?
— Не надо господин, я все приберу!
Ага, значит, мыть комнаты обязанность мальчишки, а он оказался ленивым.
— Конечно, приберешь. А хозяин должен виновного все же наказать.
— Господин!..
— А, так это ты виновный?
— Господин!..
— Ладно, не буду жаловаться, но пыль вытрешь.
— Да, господин, я быстро!
Пока мальчишка мыл пол и ходил с сырой тряпкой по пыльным местам, баронет успел его разговорить. Тот, видимо, все еще боялся, что грозный постоялец нажалуется хозяину, и нерасторопный раб будет наказан.
— Вино у вас кислое, а вот медвежатина хорошая. Медведь молодой был?
— Молодой, господин.
— Кто его так подстрелил?
— Лесовики, господин.
— В лесу медведей, кабанов, лосей много? Если захочу поохотиться, к кому обращаться?
— Это, господин, надо к Ламинту.
— Кто такой?
— Он главный у лесовиков.
— А не опасно тут ходить по лесу? Разбойников нет?
Мальчишка перестал усердно тереть тряпкой и уставился на Корса.
— Так, господин, это…, господин, Ламинт главный в лесу.
— Опасно с ним связываться?
— Если заплатите, то тогда опасаться вам не надо. Слово Ламинта — железо.
— Так уж и железо?
— Он ни разу не нарушал данное им слово. Себе горло перережет, но слово сдержит.
— А другим может? Глотку? — в руках Корса появились несколько медных монеток.
Мальчишка сглотнул и заворожено уставился на них.
— Ну так как?
— Может, господин.
— Держи, но с условием: рот на замке, а то можешь оказаться с открытым ртом, но без горла. Понял?
— Понял, господин.
— А теперь скажи, где мне разыскать этого Ламинта…
Глава 7
Через день после триумфального возвращения из похода против барона Шелвака Сашка взял оба своих десятка и поехал в сторону городских ворот. Посыльный уже принес ему известие, что отряд орков — храмовников, собрав человеческую дань, утром снялся со своего временного лагеря и направился по юго — восточной дороге. В той стороне, на лоэрнских землях располагался главный храм Ужасного Паа. Значит, обреченных людей ждала смерть от каменного ножа.
Рассчитав выезд из города таким образом, чтобы догнать орков, когда они свернут с дороги, устроив лагерь на ночь, Сашка не спешил. Он знал, что эти орки обречены. Действительно, когда уже стемнело, с правой стороны дороги показались костры, расположенные кругом, как это практиковалось у храмовников. Подъехав к стоянке, один из Сашкиных людей сообщил подскочившим к нему оркам, что они разыскивают своего человека, который может находиться среди пленников. Тем временем солдаты охватывали кольцом лагерь храмовников. Орки забеспокоились, вышли наружу из огненного кольца.
Сашка соскочил с коня, держа в руках свою любимую большую секиру. Рядом с ним по бокам встали двое охранников, которые должны были страховать виконта. А дальше начался бой. Хотя это трудно назвать боем. Орки в рукопашной схватке всегда уступали людям. Они могли побеждать только при значительном численном преимуществе. У полутора десятков храмовников не было никаких шансов устоять перед двадцатью неплохими солдатами. Сашка успел зарубить трех орков, прежде чем целые враги закончились. Остались лишь их части. На все у него ушло не более половины минуты, настолько скоротечным была стычка.
Солдаты проверили все места стоянки, но никого, кроме измученных и испуганных пленников не нашли. Ведь известно, что орки, проигрывая сражение, любили прятаться. А когда победители беспечно проходили мимо, они бросались на них, метя в беззащитные спины людей.
На площадку перед костром солдаты вывели пленных. Жалкое зрелище! Но отнюдь не ново для Сашки. Он ведь сам дважды побывал в таких вот обреченных колоннах. Людей он спас, но что с ними делать дальше? Об этом он как — то и не задумывался. Но сейчас эту появившуюся проблему надо было решать. Старики, калеки, дети, просто больные, измученные люди, они стояли перед ним, низко склонив волосатые головы. Рабы!
Отпустить? Но куда они пойдут? Тем более с рабскими клеймами. До первого стражника. А затем их, как беглых рабов, попросту казнят. Разве поверят, что знатный вельможа, перебив орков — храмовников, их отпустил? Поставить в Храме Клятв клеймо свободы? Но уже вечер, опять же, куда им идти после? Кто — то, конечно, найдет такое место. Возможно, где — то до сих пор еще живут их родные или хотя бы хорошие знакомые со времен свободной жизни. Но много ли таких среди них? Почти всем идти некуда. А значит, оставался один путь — опять в долговое рабство.