И благородные бывают разные и рабы разные. Бредар - негодяй. Я так считаю. А есть такой рыцарь, Ястред. С ним оруженосец был, Хелг, из дворян. Когда я сбежал от храмовников, они меня, замершего и в лохмотьях, подобрали на дороге два года назад. Отогрели, накормили, дали денег на дорогу. Хелг мне свою запасную одежду отдал. Оборвышу, сбежавшему из рабства. А что сделал бы Бредар, окажись он вместо них? Или твой братец?
Или взять рабов. Вот там, на мельнице, был один раб. Пантюх. Мелкое ничтожество. Другой - нормальный парень. Или вот Серри, помнишь такого в гостинице? Каким он вырастет, от него зависит… Ты чего?
- Я в прошлом году накопил денег, хотел его выкупить. Приехал, а новый хозяин гостиницы разорился и всех рабов продал. Так и не нашел его.
- Ты? Серри? Раба? Почему?
- Ксандр. Тогда в гостинице ты сказал, я не поверил, посмеялся. Ну, то, что раб Серри может поступить, как… ну, смело. А благородные испугаются. Будут сидеть под столом и трястись. Ты был прав. Я… тогда… когда тебя по голове… ты спас того парня. А я под столом и я… испугался. Не подошел. А Серри, когда тебя понесли из гостиницы те бандиты, он пошел за ними, не испугался… Вот и получилось, что ты тогда правильно предсказал. Всё так и получилось. Может быть, ты и здесь прав? Но я вот такой. Такой уж я. Я баронет. Серри раб. И я никогда не буду с ним на равных. Как с тобой.
- Но ты же недавно сказал, что был бы на равных со мной, будь я простолюдин. А я раб.
- Я не знаю. Мне так сложно. Но мой брат тебя отпустит. Ты уже будешь не рабом!
- Отпустит? Ты в это веришь?
- Брат дал слово.
- Я вспомнил одну вещь. Твой брат хозяин своему слову?
- Да. А что?
- Я слышал вот такое: “Я хозяин своему слову: хочу - даю, хочу забираю назад”.
- Нет. Ты не прав.
- Дай то бог.
- Какой? Ивхе или Паа?
- Это я так к слову. Храмовников у вас любят?
- Ты что?! Гадость какая! Орки!
- А они подручные жрецов, людей. На богов ваших работают. Дикие орки - мерзость, худшие враги людей, так?
- Ну.
- А многие из людей хуже орков.
- Нет! Хуже орков никого нет!
- Это что считать худшим? Орки - враги, это все знают. Они по природе такие. А некоторые люди, которые убивают, пытают, имеют дела с орками, они лучше только потому, что они люди?.. Нет, Эйгель, вот такие люди - они хуже орков, потому что они свои, потому что люди, а поступают, как орки. Оркам мы нужны, как пища. А вот этим людям? Почему им ничего не стоит убить другого, если тот косо взглянет? Не орки наши главные враги, а такие вот люди. Некоторые люди.
- Ты так много наговорил, я не понял. Знаю одно: тебе никогда не стать виконтом, а мне простолюдином. Даже, если ты это и предскажешь, как тогда. Не бывать этому. Поэтому и спорить нечего.
- В другой раз я бы поспорил, но другого раза… Предчувствия у меня плохие.
- Это из-за спины…
Так прошел почти месяц. Весна вступила в свои права, хотя по ночам еще были заморозки. Сашка уже начал понемногу вставать, хотя каждое движение отдавалось сильной болью в спине. Но он терпел, листья, которые хорошо обезболивали, уже кончились. После третьей покупки у Эйгеля кончились деньги. Последний листок он оставил впрок, так, на всякий случай. Рисмус, казалось, забыл про раба, обитавшего в подвале. Два раза он отлучался из замка, на днях вернулся в хорошем настроении. И в тот же вечер в первый раз спросил у Эйгеля о Сашке, которого они знали, как Ксандра.
Через пару дней, во время обеда Рисмус весело посматривал на брата, время от времени отпуская безобидные шутки. К концу обеда, барон, потягивая хорошее вино, сказал:
- Этот раб уже ходит? Я решил, что пора его гнать из замка. Итак уже загостился.
- Ты ему даешь вольную?
- Нет, просто отпускаю. Герцог на этот год требует отдать храмовникам двух человек. Один - хромой Ясень. Старикашка не хочет работать. А второй…
Эйгель похолодел.
- Вторым отправляю этого Ксандра.
- Но Рисмус…
- А кого мне еще отправить? Давай сына кухарки? Мариса. Не хочешь? Поэтому завтра к храмовникам пойдет Ксандр. И всё! Иного я слышать не хочу!..
Глава 14
1002 год эры Лоэрна.
По улице королевской столицы шли две пары людей. Все они были людьми Лайса. Трое стриженых парней и щербатый подросток с прической раба. Конечно, они могли бы идти и все вместе, вчетвером, ведь королевский закон о запрете собираться числом более трех человек на рабов не распространялся. Но, как говорят, береженого и боги берегут.
Увидят стражники четверых людей вместе, не разглядят сразу, что он из них раб, придерутся, будут выяснять, кто, да что они делают в славном Лоэрне. Хорошая предосторожность по нынешним временам. Ведь стражники-хаммийцы лютуют на улицах города. Даже мать с тремя детьми, мал мала меньше, подпадает под действие закона. И дети в Лоэрне, не научившись еще ничему, первым делом учились считать до четырех. И если к трем играющим ребятишкам присоединялся четвертый, совсем несмышленыш, бдительные хаммийцы волокли их в суд и детишки уже к вечеру становились чьей-то собственностью. Как правило, самих зорких хаммийцев. Ведь покупали они новообретенных рабов по смешным ценам.
Обо всем этом ребята Лайса знали, поэтому и шли с такой предосторожностью. Но только не учли, что хаммийцам уже давно законы стали узки. Вот идут два парня. Крепкие, широкоплечие, но… свободные. А могли бы быть уже к вечеру их рабами. Себе оставить, купив за полцены, или продать соседу, тоже хаммийцу, владельцу грузового двора, с неплохой наценкой - выбор всегда оставался.
Из двух пар стражникам приглянулась та, что шла сзади. Белка и Длинный Ёки. Подскочив к парням, стражники без разговоров повалили тех на землю и умелыми движениями быстро связали им руки сзади.
- Эй, вы, двое! Проходите, не задерживайтесь!
- Господин стражник, а что они сделали?
- Нарушили закон о запрете сбора больше трех человек.
- Но их двое.
- А с вами будет четверо. Будете болтать, сейчас и вас пристегнем. Проваливайте!
Вторая пара повернулась и пошла дальше. Маркиз впал в ступор. Что делать, ведь старшим в их четверке был Белка? Но Ловкач сориентировался быстро.
- Давай к Лайсу! Он что-нибудь придумает. Или выкупит парней.
Лайса разыскали не так быстро, Маркиз совсем раскис и запутался, а Ловкач с его рабской прической не мог прилюдно командовать свободным человеком.
На заседание суда Лайс почти опоздал. К счастью, дело Белки и Длинного Ёки рассматривали самым последним. Как раз начали давать показания стражники. Судья, молодой, но уже толстый человек, которого все за глаза звали Боровком, слушал стражников вполуха. А зачем? Все повторялось изо дня в день. Только успевай выносить приговоры. А вечером расстегивать кошелек.
- Их было четверо, господин судья. И еще они возводили хулу на нашего короля. Этих двоих мы поймали, двое других сбежало. Мы не могли поймать тех двоих, ведь эти двое отчаянно сопротивлялись. Мне даже руку поцарапали, а Сулиму шлем опрокинули.
- Это ложь! Нас было двое и мы не сопротивлялись.
- Завяжите им рот. Мятежникам слова не дают. Вот так. Уже лучше. Сразу видно, что это мерзавцы и закоренелые негодяи. Мне все ясно. Я не имею оснований не доверять нашим уважаемым стражникам. Других свидетелей нет. Объявляю…
- Как нет? Я свидетель! - Лайс поднялся со скамьи. - Господин судья…
- Молчать. Я не давал слова всякому сброду. Молчать или, негодяй, отправишься в тюрьму.
- Негодяй? А ну-ка, боров, быстро извинись!
- Эй, стража, взять бунтовщика!
Лайс выхватил меч.
- Кто смеет поднять руку на воина личной сотни его величества Пургеса Первого? А?
Стражники суда, было дело бросившиеся к Лайсу, остановились и даже повернули назад. Схватиться на мечах с одним из лучших воинов королевства? Зачем? То ли дело пьяные булочники.