– Как тебя зовут, раб?
– Серри, господин, – мальчик, опустив глаза, низко поклонился.
– На гостиницу напали орки?
– Они были внутри террасы, в саму гостиницу не заходили. Там были другие, какие-то солдаты, которые всех убивали. И еще потом двое, похожи на бандитов.
– Вот как, а они что делали?
– Там был раненый мальчик, они его похитили. Для какого-то Пиявки.
– Как? – Хитрец был ошарашен. – Что за мальчик?
– Там был рыцарь с оруженосцем. Они его знали.
– Мальчишка на год-два тебя постарше, светловолосый?
– Да, господин, но волосы у него были рыжие.
– Ярко-рыжие?
– Да, господин.
Рыжие волосы, как в том сне. Точно, Сашка, но почему-то рыжеволосый. И Пиявка тут как тут. Вещие сны! Хитрецу, несмотря на холодную погоду, стало жарко. Опять этот мальчишка с Хитрецом. А Хитрец пропал. Пора быстро делать ноги из города. Этого мальчишку покупать не стоит, мало ли что.
– Хозяин, сколько просишь за тех двоих?
– По пятнадцать серебрянок за каждого. Мальчишки сильные!
– Два десятка за обоих.
– Двадцать восемь…
В тот же день Хитрец купил вторую лошадь с телегой, закупил провизии, сена для лошадей, а потом не удержался и в оружейной лавке купил четыре арбалета. Этот Сашка тогда удачно подвернулся с арбалетом, пусть и эти учатся стрелять. Значит, Сашка был ранен и его похитил Пиявка, а после оба исчезли. Что же произошло?
Глава 9
1000 год эры Лоэрна.
Пиявка глумливо улыбался, глядя на растерянное и еще не успевшее испугаться лицо Сашки. Он специально медленно поднимал нож, приближая его к Сашкиной ноге, примериваясь как ему удобнее отрезать первый его палец. Первый, а их еще будет девятнадцать, то есть всего двадцать. Наконец, посильнее вытянув большой палец его ноги, он решился начать, но глаза его вдруг остекленели, нож выпал из руки, а сам Пиявка рухнул на пол комнаты. Сзади, на правом боку быстро набухала кровью рубашка. Прыщ стоял, глядя на умирающего Пиявку, держа в правой руке окровавленный нож.
Шило и Таракан продолжали удерживать Сашку, а Тихоня, отпустив его, достал нож и шагнул к Прыщу. Они ударили одновременно. Нож Тихони вошел в живот Прыща, а сам Тихоня схватился за рану на горле, из которой уже хлестала кровь, а затем упал и затих. А Прыщ завыл не очень громко и стал опускаться на пол. Под его телом быстро росла красная лужа. Прыщ, держась за рукоятку ножа, вошедшего в его живот, мучительно смотрел на подельников, которые, наконец, опомнились и отпустили мальчишку.
– Безрукий… он сказал… я должен был… бежать из Гендована… там смерть… бежать… страшно… безрукий мальчишка…
Вскоре затих и Прыщ.
– Чего это? – опомнился Таракан.
– Три трупака.
– Надо бы сообщить.
– А кому?
– В Гендован. Хитрецу.
– Так Хитрец давно исчез.
– А кому тогда?
– Слышал, что Прыщ шептал? Надо бежать из Гендована, а то там смерть. Не зря, значит, и Пиявка оттуда утек. И нам надо.
– А куда?
– Подальше куда-нибудь. А то скажут, что это мы этих троих уделали.
– Так они же сами друг друга.
– А кто видел? Ты да я.
– Так малец еще видел.
– Мальца Пиявка хотел резать.
– То Пиявка, а нам зачем?
– И то верно!.. Хотя… Пиявка сказал, что сто золотых.
– У мальца? У него же ничего нет.
– И то верно. А у Пиявки было.
– Все, что найдем – пополам!
– Заметано…
Нашли они не очень много, ведь бандиты предпочитают держать награбленное в потаенных местах. Хотя и тех монет, что нашли, было для них много. Да еще и лошадь с телегой, кое-что из скарба, который можно продать. И мальчишка, тоже стоящий каких-никаких, но денег.
Следующим утром по западному тракту в телеге, запряженной лошадью, ехало трое. Двое мужчин отталкивающей наружности и мальчик с перевязанной грязной тряпкой головой. Из-под повязки пробивались немного отросшие светлые волосы, но почему-то рыжие на самых их кончиках. Мужчины поочередно сидели, правя лошадью, а мальчик все время лежал, уставившись равнодушным взглядом на небо. Впрочем, сидеть он, даже если и захотел, не мог, так как у него были связаны руки и ноги.
Когда осенний день уже начал клониться к своему закату, путники подъехали к придорожному трактиру, на котором висела доска с надписью "У мельницы". Трактир получил такое название по простой причине: в полутысяче шагов от него стояла мельница, чьи жернова крутились благодаря небольшой, но быстрой речке. Посетители трактира могли в качестве десерта получить рассказ о том, что в давние времена и трактир и мельница принадлежали одному хозяину, но набег диких орков погубил хозяина вместе со всей его семьей, а трактир и мельница, отошедшие местному барону, были им проданы порознь разным людям, чьи потомки и владели ими сейчас.
Подвода не стала останавливаться у трактира, а свернула вбок к речке и, проехав немного вдоль ее берега, остановилась между мельницей и домом, где проживал мельник с семьей. Младший брат мельника, оставшийся без наследства в виде мельницы, но получивший небольшую денежную долю, жил к северу от тракта в соседнем городке, принадлежавшем графу Брейдену, который давно уже не обитал в своем замке, а предпочитал все свое время проводить в Гендоване. Брат мельника, несмотря на значительное обделение в наследстве, был зажиточнее своего старшего брата, потому что занимался скупкой краденого.
Случалось, что гендованским ворам и бандитам приходилось продавать награбленной вне Гендована, опасаясь, что украденные вещи смогут увидеть их настоящие хозяева. Поэтому часть награбленного уходила скупщикам краденого, живуших за пределами столичного герцогского города. Одним из таких скупщиков и был младший брат мельника.
Пользуясь близостью жилища старшего брата от оживленного западного тракта, тот переправлял краденое дальше на запад. Через младшего брата мельника некоторые преступники Гендована познакомились и с самим мельником. Вот к нему-то и заехали Шило и Таракан. Мельник не очень привечал "деловых партнеров" своего брата, но в приюте никогда не отказывал, благо те платили по ценам соседней придорожной гостиницы, что размещалась на втором этаже трактира.
А если учесть, что выпечка, которой потчевали гостей в доме мельника, доставалась тому чуть ли не бесплатно, благо мука была своя, да и свинина, никогда не переводившаяся в доме мельника, тоже доставалась тому за гроши, благодаря бесплатным отходам от работы мельницы, то и гостевые деньги, полученные за еду, тоже шли в прибыль мельнику. Но такие гости появлялись на мельнице нечасто.
Мельник без особой радости встретил новых посетителей, те и раньше не показали себя щедрыми гостями, а сейчас вряд ли что могло измениться. Предчувствия мельника оправдались: новые постояльцы считали каждую медянку, чем уж совсем рассердили хозяина.
Когда Шило и Таракан предложили мельнику купить у них мальчишку за три серебрянки, мельник лишь рассмеялся. А взглянув на предложенный товар, лишь сказал:
– А зачем он мне? Доходяга, неровен час помрет. И худой. Кормить его надо. И одежды почитай что нет, одни лохмотья, с огородного пугала что ли сняли? Одежду, значит, надо покупать. Нет, мне не нужен. Могу дать полсеребрянки и то себе в убыток.
– Полторы!
– А документы на него?
– Так сделаешь, хозяин. Через брата. Это не трудно, а как поставишь клеймо, то уже всё, никто и не спросит. А спросят, покажешь клеймо. Все так делают.
– Не учите, умнее меня нашлись. А ежели он из благородных? Меня повесят, семью продадут в рабство, мельницу тоже продадут и все пойдет в возмещение его родным. А?
Шило и Таракан переглянулись. Они помнили, что Пиявка считал мальчишку за благородного.
– Ладно, хозяин, не горячись. Давай полсеребрянки.
Мельник, отсчитав гендованским бандитам двадцать медянок, вначале обрадовался, что удалось так быстро тех обломать. А затем он задумался: почему же те отдали мальчишку, почти не торгуясь? Может, порченый какой? Нет, разве что рана на голове, но и та уже почти зажила, правда, мальчишку мотает при ходьбе, но это поправимо. Но всё равно, такая уступчивость очень странная.