«Невидимый ореол мудреца пронзил меня глубже, чем любые слова… В мудреце Аруначалы, в мудреце наших дней, я различил Единого Мудреца вечной Индии, непрерывную цепь ее мудрецов, аскетов и провидцев; мне показалось, что сама душа Индии достигла самых глубин моей души и вошла в состояние мистического общения с ней»[32].
То, что испытал Ле Со в «Шри Раманашраме», было сродни опыту святого Павла на пути в Дамаск, когда бывший гонитель христиан внутренним взором увидел Христа и предался ему безо всяких внешних причин. Для будущего Свами Абхишиктананды это был опыт осознания недвойственного единства бытия, воплощенного в личности Махарши, и этот опыт стал прологом к новой жизни, к жизни христианского садху-ведантиста в таинственной, мистической, внутренней Индии.
Покидая Раману Махарши, Жюль Моншанен и Анри Ле Со не сомневались, что вернутся сюда снова, однако этому не было суждено случиться: весной следующего, 1950 г., собираясь в паломничество на Аруначалу, они узнали, что Махарши оставил материальное тело, войдя, по словам индусов, в состояние махасамадхи. Позднее, медитируя в одной из пещер Аруначалы, Ле Со осознал, что на самом деле великий риши современности остался в этом месте навсегда, поскольку сама гора, которую тот считал своим гуру, сохранила его дух, дух недвойственности и созерцательности.
Так прошел первый год пребывания отца Анри Ле Со в Индии: он укрепил в себе склонность к созерцательности, которую как монах-бенедиктинец он приобрел уже в первые дни пребывания в аббатстве святой Анны, а также погрузился в тамильскую культуру, отбросив вместе с европейскими одеждами образ жизни западного человека. Теперь перед двумя французами стояла самая главная на тот момент задача: создать ашрам, в котором бы сочетались индуистский и христианский подходы к духовной жизни и куда бы и индусы и христиане приходили за духовными наставлениями.
АНРИ ЛЕ СО: «МЕСТО ВСТРЕЧИ ИНДУИЗМА И ХРИСТИАНСТВА»[33]
…В этих беседах мы всегда сосредоточивались, прежде всего, на мистическом опыте самого высокого уровня. Христиане, индуисты, мусульмане и буддисты — все свидетельствуют о реальности высшего опыта Божественной Тайны, которого достигают величайшие из них. Этот неоспоримый факт ставит перед христианами ряд проблем. Прежде всего, возможно, это проблема апологетики: в такой стране, как Индия, с ее богатейшей духовной и мистической традицией. Церковь не может надеяться заслужить внимание истинно религиозных людей, если она не сделает акцент на величайших ценностях ее послания и опыта веры. Проблемы теологического характера гораздо более сложны. Несомненно, христиане обязаны попытаться увидеть присутствие и действие Духа за теми рамками, которые они так часто устанавливают, а также установить связь между опытом, который индуисты считают высшим, и опытом христианских мистиков. Не должен ли высший Божественный опыт быть опытом вечного происхождения Сына в глубинах Божества и невыразимой недвойственности Отца и Сына и Святого Духа? Ведь «никто не знает Сына, кроме Отца, и никто не знает Отца, кроме Сына и тех, кому Сын хочет открыть Себя» (ср. «Евангелие от Матфея», 11.27). Однако индуистские мистики говорят о «полноте», о высшем свершении, и очень сложно отвергнуть их свидетельства. Невозможно решить эту проблему, ограничиваясь рамками христианской теологии, которая так же важна и нужна, как и другие свидетельства. Мы должны посмотреть вглубь вопроса, чтобы понять этот двойной опыт, попытаться одновременно осознать в глубине нашего существа и опыт Высшей Недвойственности, которую ведантисты рассматривают как Высшую Цель человеческого существования, и опыт божественного «сыновства» в единстве Духа Святого, лежащий в основе нашей христианской веры.
33
Эта книга представляет собой отчёт и размышления о нескольких экуменических встречах, которые проходили в 1960-е гг. в различных частях Индии и были посвящены духовным практикам индуизма и христианства.