Закончить Джейн не успела, так как внезапно оказалась высоко в седле, на коленях у Филиппа. К тому же он крепко держал ее за талию. Шляпа слетела с ее головы и плавно опустилась на землю.
Граф сурово взглянул на потрясенную публику:
– Мег и Джон Грейвз, вы уволены.
– Ничего подобного! – закричала Джейн, отчаянно пытаюсь освободиться.
– Прекрати! – рявкнул Филипп над самым ухом, да так громко, что в ушах у Джейн раздался противный звон. Наконец безжалостный взор громовержца упал на Ричарда. – А ты немедленно убирайся с моей земли! Чтобы духу твоего здесь не было! И если еще хоть раз замечу тебя ближе чем за сто ярдов от жены, то отстрелю и вторую ногу!
Разгромив всех и вся но словно и не заметив присутствия Эмили, граф одним ловким движением развернул лошадь и стремительным галопом поскакал к дому. У подъезда небрежно бросил поводья выскочившему навстречу мальчику-конюху, спустил Джейн на землю, а потом спрыгнул сам.
– В дом! Немедленно!
– Не собираюсь повиноваться вашим крикам. Что с вами приключилось?
– Что со мной приключилось? – закричал Уэссингтон еще громче. – Что со мной приключилось?
Он и сам не понимал, почему так рассвирепел. Просто, увидев, как Джейн сидит рядом с Фарроу и смеется шуткам Грейвза, внезапно взорвался.
– Да! – голос Джейн сравнялся по силе с его собственным. – Что с вами произошло?
Не отвечая, граф схватил Джейн за талию и перекинул через плечо. Пораженный слуга успел открыть дверь как раз вовремя: Филипп ворвался в холл вместе с отчаянно брыкающейся и вопящей Джейн. Услышав шум, в холл спустился дворецкий. Уэссингтон обжег его взглядом, и тот счел за благо промолчать.
– Потрудитесь проследить, чтобы нас с женой не беспокоили!
В несколько прыжков преодолев лестницу, граф бросился к господским апартаментам в конце коридора. Ворвавшись внутрь, остановился возле огромной кровати и лишь здесь наконец-то опустил свою ношу. Затем бросился к двери и поспешно повернул в замке ключ.
– Вы сошли с ума?
– Чем ты там занималась?
– Святой Боже, это был всего лишь пикник.
– Что ты делала с этими мужчинами?
– Это мои друзья. Они работают на меня и помогают во всем.
– Не потерплю!
– Не потерпите чего? Того, что у меня есть друзья? Чего вы ждали? Что я уеду в деревню и запрусь в темном чулане? И больше никогда не выйду на белый свет?
– Я не об этом! Ты прекрасно понимаешь, о чем речь!
– Так о чем же? Прекрасный летний день. Мы все напряженно и добросовестно трудимся – вы непременно заметили бы это, если бы явились в здравом уме, а не ворвались, как бешеный зверь.
– Не позволю фривольностей… – Джейн рассмеялась:
– Фривольностей? Право, сэр, подумайте, что вы говорите!
– Не смей надо мной издеваться!
– А что случится? Вы меня ударите? Посадите под замок? Оставите без ужина?
– Не искушай!
Обойдя стороной не на шутку разбушевавшегося супруга, Джейн спокойно направилась к двери.
– И куда же ты собралась?
– Вам следует кое-что обо мне знать: во-первых, я очень плохо реагирую на приказы и угрозы, а во-вторых, никогда не испытывала особого пристрастия к спорам на повышенных тонах. А потому ухожу. Поговорить мы сможем и позже, после того как вы успокоитесь.
– Нет, мы поговорим сейчас.
– О чем же? О том, что вы застали меня во время невинного пикника с друзьями?
– В Фарроу нет ни капли невинности, и я не потерплю его присутствия рядом с тобой.
Тон графа удивлял. Не будь Джейн так осторожна, так осмотрительна в суждениях и выводах, она непременно решила бы, что муж ревнует.
– А как же насчет Грейвза? Или он тоже неприемлем – с шей точки зрения?
– Весь прошлый месяц я старательно платил сыщикам, пытаясь разыскать парня, а он, оказывается, все это время благополучно наслаждается жизнью здесь, в Роузвуде.
– Он вовсе не «наслаждается жизнью», как вы изволили выразиться, а работает. Причем работает много и добросовестно.
– Но я не давал ему разрешения отправляться к тебе.
– Джон прекрасно это понял, сэр. Потому и оставил службу.
Филипп не выдержал логики возражений и взорвался:
– Если Джон оставил службу, то скажи, ради Бога, что он делает здесь?
– Работает на меня.
– Больше не работает!
– Но, сэр, я в состоянии самостоятельно выбирать себе служащих. И вы не сможете уволить этого человека, потому что я не позволю.
– Может быть, я уснул и проснулся в Бедламе? – недоверчиво покачал головой Филипп. – Ты не расслышала моих слов, Джейн? Я только что уволил слугу Джона Грейвза.
– Прекрасно слышала вас, сэр. Но ваши действия бессмысленны и нелогичны, а потому я решительно отказываюсь подчиняться.
– Теперь совершенно ясно, что не следовало отпускать тебя в деревню в одиночестве. Тебе явно требуется сильная рука.
Слова мужа привели Джейн в ужас. Меньше всего на свете ее устраивало положение, при котором граф будет наблюдать за ходом повседневной жизни. Джейн попыталась обратиться к чувствам:
– Но, сэр, Грейвз любит Мег и собирается на ней жениться.
– Я слышал радостное брачное блеянье этого козла.
– В таком случае вы понимаете, что он не мог отпустить ее сюда одну.
– Парень – глупец! Променять службу у меня на женитьбу!
– А по-моему, просто прекрасно, что кто-то способен на такие глубокие чувства.
Взгляд Джейн высказал и продолжение мысли: Филипп отказывался верить в любовь других просто потому, что не мог любить сам. Обиженно, совсем по-детски граф выдвинул последний аргумент:
– Без Грейвза мне очень плохо. – Джейн не смогла сдержать улыбку.
– Что ж, милорд, понимаю: мы, наверное, расстроили вас.
– Что? – Дерзкое, унизительное предположение возмутило.
– Мы расстроили вас, а это значит, что в вашей душе все-таки теплятся чувства. – Джейн покачала головой. – Теперь, во всяком случае, что-то проясняется. – Она подошла к креслу и спокойно села, не забыв тщательно расправить юбку. – Так что постарайтесь, пожалуйста, успокоиться и потрудитесь наконец объяснить, в чем именно заключается наша вина.
Филипп что-то пробормотал, явно стараясь сохранить в душе гнев, однако злиться на невозмутимую, миролюбиво улыбающуюся красавицу оказалось очень трудно. Чтобы не смотреть в глаза супруге, граф принялся расхаживать по комнате.
– Что здесь делает Фарроу? Я оставил тебя одну на несколько месяцев, и этот змей уже успел поднять свою ядовитую голову.
– Мастер Фарроу постоянно здесь живет.
– Джейн, не лги мне! Я прогнал негодяя из Роузвуда много лет назад. А потому хочу узнать, каким образом он пробрался обратно.
– У меня немало недостатков, милорд, но привычки искажать правду среди них нет. Мне очень жаль разрушать ваши представления, но Ричард никуда не уезжал. Он всегда жил здесь.
– И чем занимался?
– Следил за поместьем, вел хозяйство. В то время как вы, ваше сиятельство, проводили время в Лондоне, предаваясь самым рискованным развлечениям, мастер Фарроу оставался здесь. И год за годом твердой рукой умело поддерживал шаткое, готовое в любой момент развалиться хозяйство. Если бы не он, трудно сказать, что могло бы случиться с семейным гнездом лорда Уэссингтона.
– И кто же знал о его присутствии?
– Все здешние обитатели. Мастер Тамбертон. Большинство торговцев и поставщиков. Деревенские жители. Наверное, даже кое-кто из соседей.
Филипп чувствовал себя одураченным. Все это время окружающие дружно водили его за нос. Как же, наверное, все они смеялись за его спиной! Смущение лишь подлило масла в огонь.
– Фарроу не может остаться в поместье.
– Разумеется, он останется.
Остолбенев от подобной дерзости, Филипп молча уставился на жену.
– Ричард любит поместье. Любит и людей, и землю. А кроме того, прекрасно разбирается во всех тонкостях хозяйства. Нам не обойтись без его наставлений и помощи.
– Не потерплю присутствия подлеца.
– Если вид этого человека оскорбляет вас, я позабочусь, чтобы он не попадался вам на глаза. – Ехидно улыбнувшись, Джейн поинтересовалась: – На какой срок следует удалить ненавистного человека, милорд? На день, на два? Или, может быть, вы решили уделить нам целую неделю?