***
Очевидно, пришла она вовремя: Гарри очередной раз поднимался на трибуну вместе с Дарьей и Максимом.
— Итак, — объявил мужчина, настроив свой микрофон, — время для самого главного настало… Настал очередной летний день, день выпуска для наших подопечных. Одновременно горькая — для нас, так как мы выпускаем уже полюбившихся для нас, взрослых, воспитанников, которые взрослели на наших глазах, и сладкая — для вас, мои дорогие, с этого дня открыты все дороги во взрослую, самостоятельную жизнь… И только вам решать, самим, какой вы пойдете, и какая она у вас будет! Помните: мы дали вам старт, вы же — должны продолжить дальнейшую, своеобразную «гонку» жизни. Мы дали вам в руки все: научили, поставили на ноги, дали базу основных знаний… Теперь все в вашей власти. Итак… я приглашаю на сцену тех учащихся, которые являются учениками европейских университетов, то есть получивших международные гранты на обучение в самых престижных мировых учебных заведениях!
Двое волонтеров вносили на сцену кучи подарочных небольших пакетиков. Первыми поднялись (и въехали) на сцену инвалиды — таких было не меньше пятнадцати человек. Волонтеры тоже шли за ними — катили следом большие чемоданы. Гарри каждому лично вешал на шею или цеплял на руку бляшку с символикой благотворительного фонда и горячо прощался с ними, обнимая, целуя и давая последние наставления. Даша с Максимом замахали, и тут автобус, который был первым и стоял немного поодаль, засветил фарами, издал протяжный гудок, и двинулся, притормозив и встав у самой сцены.
Волонтеры один за другим начали спускаться со сцены, и складывать и закатывать чемоданы в багажный отсек автобуса. Попрощавшиеся с директором фонда выпускники уже начали спускаться со сцены, и их сажали в этот специальный автобус. Как только в автобус сел последний инвалид, двери в салон закрылись, и машина, издав долгий протяжный звук, двинулась прочь из «Города Детства».
Настала пора прощаться обычным детям, так же едущим заграницу. Они уже волокли собственные чемоданы сами. Гарри так же, собственноручно вручал выпускникам их амулеты-кулоны-жетоны, и трогательно, до слез, прощался с каждым воспитанником. Все оставшиеся воспитанники фонда и посетители, хлопали, провожая повзрослевших юношей и девушек в новый для них, взрослый мир. Заходя в салон второго автобуса, они продолжали махать из окон, и прощаться со всеми.
Еще двадцать человек отправились учиться в Европу. Автобус закрыл двери, и так же увез их с территории «Города».
— Настала пора прощаться и еще с теми, кто остался учиться и работать здесь… кто теперь будет служить на благо Родине и отчизне, кто создаст семью и построит свой дом сам… кто смог найти свой путь и дорогу, кто забыл все зло, и готов смотреть в будущее другими глазами, кто смог исправиться и встать на верный путь… Теперь, я прощаюсь и с вами… Итак, юноши, наши, теперь уже вооруженные силы, защитники Родины, и поступившие в институты и колледжи под эгидой правоохранительных органов! Прошу на сцену!
Крепкие и плечистые парни, так же — с рюкзаками, сумками и чемоданами на колесиках, смело пошли прощаться с генеральным директором. Гарри так же пожелал им доброго пути, вручил подарки, и отпустил — уже в микроавтобус.
— Девушки, ваш выход!
Гарри был затискан и зацелован, и, слегка улыбаясь, еще долго потом не смог до конца стереть всю помаду с лица растрогавшихся от сцены прощания юных девушек. Они также после всех формальностей влезли в микроавтобус. Автобус так закрыл две двери, и выехал из фонда.
— Институты, колледжи, училища! Удачной дороги!
Первые ряды вот и опустели. Гарри, улыбаясь и махая отъезжающим в последнем автобусе молодым людям, стер невольную слезу, которую не смогли скрыть снимающие все происходящее камеры и операторы.
— Вот и немного опустели наши стены… Но сегодня… точнее вчера (но все начнется именно сегодня), невольно, случилось и еще одно радостное событие. Мне очень бы хотелось и с вами поделиться моей маленькой радостью… Начну я издалека.
Два года назад я, волей случая, познакомился с одним маленьким человеком, у которого, между прочим, сегодня и День его Рождения, но он не хотел его праздновать. Потому что, как он считал, больше никто не вернет ему того, что у него когда-то было. А это — дружную семью: любимых мать и отца; потерянное зрение, и не исполнит его главную мечту. А он мечтал танцевать. И не просто танцевать, а акробатический рок-н-ролл!
Признаться, даже мне, на тот момент, трудно было вернуть ему хоть чуть-чуть доверия к бросившим его в трудной жизненной ситуации людям. Но, постепенно, мне это удалось, но и он тоже пошел мне навстречу… Раскрылся. В нем возник огонек веры. Веры и надежды в лучшее. Он снова начал жить и радоваться жизни… И этот огонек, постепенно раздувшийся в неукротимое теперь более пламя, стал маяком и показателем для остальных… что время еще не потерянно, жизнь — не кончена, и все еще можно исправить, если ты этого хочешь.
Итак, я прошу выйти его на сцену. Владимир… — позвал его Гарри. — Выйди на сцену, пожалуйста!
Слепой мальчик, которого привели и посадили к Гарри, и оказался тем самым Владимиром! Мальчика аккуратно провели по лестнице волонтеры, и «доставили» до Гарри.
— Теперь это имя, твое прошлое имя. Ты со вчерашнего дня стал Кваетусом, Кваетусом Поттером, моим сыном. Полтора года мытарств, борьбы с бюрократией и законами — и вот согласно решению суда, ты официально стал моим наследником. Теперь я в полном праве назвать тебя своим сыном, а ты меня — своим отцом… Вот такая у меня сегодня радость. Обычная. Человеческая.
У Гарри у самого потекли слезы от радости. Поднялась просто буря аплодисментов. Многие аплодировали стоя столь важному и решительному шагу мужчины. Рогозина невольно оглянулась на Шустова — тот уважительно кивал и хлопал, глядя на гендиректора фонда «Город Детства», в одночасье ставшего отцом, явно считая его настоящим мужиком в этот момент. У нее у самой была почти такая же радость и уважение к мужчине — на усыновление или опеку очень трудно решиться… А тут еще и слепого ребенка!
Мальчик, уронив трость слепого на сцену, бросился в раскрытые объятия мужчины. Гарри, смеясь и плача одновременно, закружился с пацаном по сцене. Волонтер подобрала трость Кваетуса, и быстро ускакала с ней со сцены. Сцена начала меняться — впереди поднимались барьеры, покрытие переворачивалось другой стороной, расчерченной и с какими-то наростами…
— Квай, — обратился мужчина к сыну, — ты помнишь свою мечту? Так вот… Я всегда считал, и считаю, что самая заветная мечта ребенка должна быть исполнена. Мы всего лишь раз в своей жизни бываем детьми… верно? — обратился он ко взрослым, и те закивали и заподдакивали, — Так вот… Сейчас, перед вами, выступят самые необычные дети. Я им, лишь чуть-чуть, самую каплю, помогу. Я представляю вам коллектив «Файер», который выступает в жанре акробатического рок-н-ролла! Единственное, о чем я вас попрошу — пока не хлопаете. Дети ориентируются на музыку, и поэтому хлопки могут им помешать… Давай, Кваетус, командуй! — задорно передал Гарри «полномочия» своему сыну-имениннику.
Сын моментально снял куртку — там обнаружился яркий костюм, и смело ступил на середину сцены. И замер. По краям преображенной сцены выстроились по три человека, и только после того, как они каждый встали в свою позу, Гарри дал старт музыке. Но самое необычное — все шестеро тоже были слепыми…
Начался танец. Слепые скользили и выделывали под музыку такие головокружительные трюки, словно они были не слепыми, а зрячими, да еще и акробатами! Это было самым настоящим чудом. Кваетус танцевал ловчее и быстрее всех; он танцевал с полной отдачей и радостью, на которые был только способен. Это был его день, его час, его праздник.
Как только отгремели последние аккорды и дети замерли, все присутствующие, которые снимали происходящее на все свои камеры, взорвались криками «Браво!» и аплодисментами, с просьбами повтора. Никто не верил, что это возможно — такие танцы для них опасны! Как вообще такое возможно! Валентина Антонова была в полном восторге, и делилась красочными и яркими впечатлениями от номера с Галиной Николаевной, своей подругой.