Вот из кузницы вышел огромный, словно медведь, кузнец, поднял немалый бочонок с водой и, с гулким выдохом «Э-эх!», опрокинул его на себя, отфыркиваясь и активно исходя паром. Постояв пару секунд, рассматривая меня исподлобья и шумно вдыхая в себя прохладный воздух, он поднял, словно пушинку, валявшуюся на земле наковальню, еще раз бросил на меня взгляд и скрылся в кузнице. Планы на развитие специальностей резко понизились на порядок — терпеть не могу жару, по мне лучше никак не работать, чем обливаться потом и высовывать язык, глотая раскаленный воздух.
Вот троица каких-то бородатых мужиков активно машет косами, бросая на меня крайне недобрые взгляды. Маленькие лбы, злобные, но одновременно туповатые взгляды косарей делали их очень похожими на неандертальцев, картинки которых помню из уроков истории. Им еще шкур вместо одежды не хватает — тогда точная копия будет. Когда я проходил рядом с ними, услышал бормотание, совсем не похожее на общий язык Барлионы. Зуб даю, на этой троице завязано какое-то задание: либо они его выдают, либо от них потребуется что-то узнать. Поспрашиваю местных жителей: наверняка окажется, что эти мужички — не местные.
Вот интересное дерево…
— Берегись! — Звонкий детский голосок отвлек меня от созерцания местного колорита. Я развернулся на звук и только открыл рот, чтобы спросить, что случилось, как мне в лоб прилетело что-то большое, твердое, тяжелое и ужасно болючее. Бам! Умиротворенный сельский пейзаж разбавила картина летящего Шамана, недобрыми словами поминающего всех и каждого в этом мире. Мой полет прекратился практически сразу — в стоге свежескошенной травы. С трудом продравшись сквозь опутавшую меня зелень, я отплевался и вытряхнул траву из куртки. Чтоб вас всех! По привычке взглянув на уровень Жизни, еще раз выругался. Минус сорок процентов Жизни! Чем же это меня так? Ответ пришел довольно быстро, но вызвал недоумение. Огромное колесо от телеги, обмотанное веревкой и окантованное железной пластиной. Нда… А ведь таким и на перерождение отправить недолго!
— С вами все хорошо? — Ко мне подлетел маленький запыхавшийся и раскрасневшийся парнишка, лет семи, не более. — Я тут… зуб… колесо! А оно тяжелое! А тут вы! А оно покатилось, но не туда! И мой зуб за ним! А потом — «Бам!» И вы летите! И в траву — «Бац!» А больно было? — Он смотрел на меня так сочувственно и виновато, суетливо приглаживая свои рыжие и взъерошенные волосы, что я даже не мог на него рассердиться. — А вы маме не скажете? Наш кузнец хорошо зубы рвет, только всегда занят, приходится самому, — судорожно, периодически глотая воздух, принялся объяснять мне парнишка, сверкая дыркой в том месте, где должен был быть передний зуб.
— У меня теперь зуба нет, как у Борьки Лысого, — продолжал тараторить малец, и теперь я понял, что колесо, отправившее меня в полет, — местный заменитель стоматолога, когда у кузнеца нет времени.
— Так вы маме не скажете? А то она меня больше не пустит одного гулять, только с сеструхой! А она такая зануда — «это нельзя, это не трогай, к собакам не лезь»! Бе-е… Как можно быть такой скучной? Вот помню, пошли мы в лес… — Похоже, у этого НПС в настройках прописано, что, если молчание длится более одной минуты, он мгновенно исчезнет с лица Барлионы. Неважно о чем; неважно, слушают его или нет; главное — говорить.
— Так, стоп! — прервал я рассказ о походе в лес и победе над огромным серым зайцем. — Ты Старосту знаешь? Если отведешь меня к нему, то и маме ничего не скажу. — Проводник на первых порах мне не помешает, а парнишка в селе должен знать всех и каждого…
— Старосту? Да кто его не знает! Все знают! Пять медяков — и я вас мигом к нему отведу. Вечно он так прячется, что и не сыщешь. — На лице мальчугана расплылась улыбка, и он протянул маленькую ладошку, выжидающе на меня уставившись.
— Держи, вымогатель малолетний… — Я кинул в протянутую ладонь пять медных монет, которые тут же исчезли, словно их никогда и не было. Конечно, можно было заставить мальчишку проводить меня до Старосты бесплатно, но от пяти медяков я не обеднею, а так есть вероятность получить какое-нибудь задание от его родителей. Или дрыном по спине, если окажется, что деньги парню давать нельзя ни в коем случае.
— Тебя звать-то как? — спросил я малолетнего хулигана, крутившегося вокруг валяющегося колеса и решавшего, с какой стороны к нему подступиться.
— Оглобля я, — коротко бросил мальчуган, начав краснеть от натуги, стараясь поднять колесо.
— Да ладно заливать-то, нет таких имен. Давай помогу. — Я подошел и поставил колесо на попа. Действительно, тяжелое. — Куда катить его собрался-то?