В этот момент воздух между демоном и Санджеем замерцал, и к их тёплой компании присоединился ещё один персонаж. Таши материализовался прямо из воздуха и загородил собой друга. Он стоял лицом к демону, раскинув руки в стороны, и чем-то неуловимо напоминал стрекозу. Теперь голубой луч упирался уже в его грудь.
– Ты мне не нужен, мальчик,– в голосе защитника послышалось раздражение,– уходи.
Таши упрямо покачал головой. Его всего трясло от ужаса, но он продолжал стоять, закрывая собой Санджея. Через пару секунд первый объект демонической атаки уже слегка пришёл в себя и начал более адекватно осознавать происходящее. Защитник хладнокровно выкачивал жизнь из его друга, ему было безразлично, сколько мальчиков сегодня умрёт. Злость поднялась в душе Санджея яростной волной. За жизнь Таши он готов был отвернуть башку не одному, а целому десятку защитников. Мысль о том, что какой-то мальчишка демону просто на один зуб, ему даже в голову не пришла. То, что Санджей сделал дальше, стало для него самого полной неожиданностью. Он резко выбросил правую руку ладонью вперёд, как это только что сделал демон. Только луч, который ударил из середины его ладони, был ослепительно белый. Стоило этому лучу коснулся тела защитника, как оно покрылось трещинами и рассыпалось с оглушительным звоном.
– Санни, очнись,– в голосе Таши звучало отчаяние. – Ну, пожалуйста, не умирай.
Победитель демона открыл глаза, но изображение почему-то расплывалось. Ему удалось разглядеть, что над ним склонились две фигуры в бордовых рясах. Судя по голосу, одной из фигур был Таши, а второй, по всей видимости, был лама, проводивший пуджу.
– Нужно срочно остановить кровь,– это уже был голос ламы.
– О чём они говорят,– удивился Санджей, – откуда в храме кровь?
Чья-то рука приподняла его в сидячее положение, и мальчик с ужасом увидел, что весь пол храма был действительно залит кровью. А ещё он был засыпан осколками стекла. Санджей скосил глаза в сторону стеклянной загородки, уже понимая, что увидит. И действительно, одна из рам скалилась острыми стеклянными зубьями, словно в неё бросили камень. А кровь, залившая пол храма, текла из глубокой рваной раны у него на правом плече. Таши резким движением оторвал кусок своей монашеской накидки, и лама крепко перетянул плечо неудачливому монашку. Что было дальше, Санджей пропустил, так как потерял сознание от сильной кровопотери.
Очнулся он уже в своей постели, слабенький, словно новорожденный котёнок. Ему мучительно хотелось пить, но сил встать за водой не было. Словно почувствовав, что друг пришёл в себя, Таши моментально оказался рядом. Он приподнял голову раненному и у его губ появилась кружка с водой.
– Слава буддам, что не тибетский чай,– подумал Санджей, жадно глотая тепловатую жидкость,– сейчас я бы и от этой гадости не отказался.
– Прости меня, Санни,– Таши понурил голову,– я не думал, что так получится. Мне и в голову не могло прийти, что защитник на тебя нападёт.
– Мне не за что тебя прощать,– прохрипел раненный,– ты же меня спас.
– Нет, это ты нас обоих спас,– горячо возразил Таши. – Как ты вообще решился напасть на защитника?
– Я и сам не понял, как это получилось,– Санджей судорожно вздохнул. – Это я стекло разбил?
– Со стороны всё выглядело так, будто оно само треснуло и упало прямо на тебя,– Таши погладил друга по голове. – Ты ещё легко отделался. Только одна глубокая рана на плече. Остальное так, царапины.
Таши наклонился и аккуратно, чтобы не причинить боль, обнял друга.
– Я так испугался,– признался он. – Там было столько крови. А потом ты потерял сознание. Мне показалось, что ты умер.
Санджей почувствовал, что друг плачет, и обнял его здоровой рукой.
– Таши, почему защитник сказал, что я – зло,– шёпотом спросил он. – Это из-за той девушки?
– Я не знаю,– неуверенно ответил Таши,– но лучше тебе к храму защитников больше не приближаться. Ну их всех. Я тоже туда ходить не буду.
Таши продолжал ухаживать за другом, словно сиделка, пока тот не окреп достаточно, чтобы вставать и гулять без посторонней помощи. А потом его, увы, обратно припахали к монастырским обязанностям. Санджей теперь вынужденно проводил много времени в одиночестве. С непривычки ему было скучно. Чтобы немного развлечься, он частенько выползал с утра к главному храму и не без некоторого злорадства любовался, как тибетские пацаны тягают тяжёлые медные чайники. Те бросали на раненного недобрые взгляды исподлобья, но больше никак своё недовольство не демонстрировали. Возможно, они ему даже сочувствовали.