— Других родственников у тебя нет?
— Нет.
Девочка опять замолкает, погружаясь в свои мысли, а я рассматриваю спутницу более внимательно. Ей не пять лет, скорее шесть-семь, просто очень худая. Глаза голубые, волосы серые. Ветхое платьице из некрашеной ткани уже кое-где разорвано. На ногах башмачки. Кажется, деревянные. Ужас. Ладно, попробую пристроить в какую-нибудь семью в ближайшей деревне. Или служанкой в трактир. Тащить ее с собой — та еще морока. Да и будущее мое весьма туманно.
Утром малявка пытается повторять за мной комплексы мак-ши. Естественно сбивается. Начало она пропустила, а «четыре стихии» — танец не для новичков. Качаю головой и медленно прохожу все связки «пробуждения потоков». Зачем — не знаю.
Наконец выходим на какую-то дорогу. Первого человека видим только через полчаса. Крупный, толстый крестьянин в штопаной рубахе из грубого небеленого полотна восседал на телеге с видом падишаха, изредка погоняя вожжами гнедую лошадку. Лошадка на вожжи не реагировала совершенно, она, казалось, вовсе спала на ходу.
— Уважаемый, — окликнул я крестьянина, когда телега приблизилась, — не подскажете, куда ведет эта дорога, и где я могу найти ближайший постоялый двор?
— А ну пшел прочь, бродяга! — Мужик замахнулся кнутом.
Что за манеры? Что ж, я пытался быть вежливым. Удар кнута принимаю на наруч, и, перехватив, дергаю. Не успевший выпустить рукоять хам валится мне под ноги. Сапогом ему по толстой харе! Не с целью покалечить, так, для острастки, раз уж он слов не понимает.
— Я ведь по-хорошему спросил, — укоризненно говорю я мужику, который размазывает по лицу кровавые сопли, — но могу и по-плохому.
Нож сам собой скользнул в руку. Блеск лезвия производит впечатление.
— Помилосердствуйте, добрый господин! — заголосил мужик неожиданно тонким голосом, — детки малые! Не оставляйте сиротами! — при этом он ползал на коленях и пытался схватить меня за ногу.
Поморщившись от крика, отступаю на пару шагов назад.
— Я тебя о дороге спрашивал, а не о семейном положении! — напоминаю я, — куда ведет?
— Так это, да. Я скажу, все скажу, не убивайте только! Туда вот прямиком к таверне Тоха, а там уже и тракт недалече, стал быть. Не убивайте, только. Детки малые…
Про деток он, кстати, врет. Съездив сапогом по морде уже просто для удовольствия, направляюсь в указанную сторону. За время нашей «беседы» лошадь утащила телегу довольно далеко, и останавливаться не собиралась. Но проблемы этого засранца меня не волнуют.
Через некоторое время действительно показалась таверна. Массивное двухэтажное здание из толстых бревен, почерневших от времени, явно принимало путников уже не первое десятилетие. Тяжелая дверь поддалась с трудом. Пожалуй, в случае чего, этот домик вполне может быть использован в качестве крепости. Полутемный зал был заполнен едва ли наполовину. В углу перебирал струны какой-то музыкант. В нос ударил запах подгоревшей пищи, прокисшего пива и местного табака.
— Здравствуйте, уважаемый, — подхожу к стойке, где трактирщик протирает грязные глиняные кружки не менее грязной тряпкой, — мне нужна комната с двумя кроватями, горячая ванна и ужин на двоих.
— Платить есть чем? — недружелюбно буркает хозяин, — две литки, или убирайся.
Я настолько плохо выгляжу, или вежливое обращение сразу же провоцирует местных на хамство? Молча кладу на стойку серебряную монету эранийской чеканки.
— Вот ваша комната, господин, — молоденькая служанка распахивает дверь, — ванна будет готова через три нима. Вода уже греется. Что-нибудь еще?
Последнее слова произносится с особой интонацией, но я делаю вид, что не заметил.
— Если вы сможете найти приличное платье для этой девочки, я буду благодарен.
— Я попробую, господин, — улыбается служанка и исчезает за дверью.
Вполне приличная бадья с горячей водой установлена в соседней комнате. Как же приятно снова почувствовать себя цивилизованным человеком, а не обросшим грязью бродягой! Когда я уже почти собрался вылезать из ванной, в дверь протиснулась все та же служанка.
— Я нашла платье, но дверь вашей комнаты закрыта.
— Отлично. Оставь здесь. — «И выметайся» не произношу, но даю понять тоном.
— Потереть вам спинку, господин? — нет, намеков эта девица не понимает.
Ну и черт с ней. Встаю из ванны и начинаю вытираться полотенцем, отвернувшись к окошку. И мне насрать на правила приличия и девичью стыдливость. Тем более что она тут и не ночевала.
Узкая ладошка игриво проводит по спине, горячее дыхание обжигает шею.