Я вспомнил, как в детстве в своей первой тетради-дневнике написал эпиграф из Лермонтова: "Я каждый день/ Бессмертным сделать бы желал, как тень /Великого героя, и понять / Я не могу, что значит отдыхать". Откуда в провинциальном пацане это желание? А откуда – в Мишеле Лермонтове? Никто не знает.
– Биографии у них разные, но творчество исходит из одного корня.
– Так, где двигатель их потребности писать? – простодушно спросил Матвей.
Магистр задумался.
– Отчасти, когда жизнь бьет тебя под дых, и надо спасаться. И только любовь спасает. Но об этом мы поговорим на следующем уроке.
И вздохнул.
– Это, конечно, не ответ. Даже творцы объясняют свое вдохновение беспомощным образом, мол, в тексте, музыке, голосе должна быть правда, самое сокровенное выражение своей совести. А что это такое?
– Это что, любовь к народу, родине?
– Бог с вами! Разве вы не душа народа, родины? "Зависеть от царя, зависеть от народа/ – Не все ли нам равно? Бог с ними. Никому /Отчета не давать, себе лишь самому/ Служить и угождать; для власти, для ливреи/ Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи"… Он сам душа народа.
– А сам он кому служил, угождая себе?
– Прокладывая путь к осознанию себя, он прокладывал путь народного самосознания.
Матвей опять впал в ступор.
– А как научиться осознавать себя?
– Этот путь труден тем, что пройти его должен ты сам. Никто туда не приведет послушного мальчика за ручку.
Я спросил:
– А что делать, если нет энергии?
– В каждом есть энергия, – возразил Магистр. – У одних она в избытке от природы, у других – от толчка, который может разбудить душу. Афанасий Фет, после гибели любимой – она, чувствуя себя неровней с ним, намеренно подожгла свое платье спичкой из-за несчастной любви, – замолчал, и только через год написал: "Шопот, робкое дыханье, трели соловья… И лобзание, и слезы, И заря, заря!" Что его вытолкнуло из бессилия, заставило искать выход?
Мы сакрально задумались.
– Наша энергия неисчерпаема – это претворенная в нас энергия космоса. Она – из Пустоты, где заключено творческое начало мира, высшее, чем иллюзия жизни и смерти. Той беспредельной запертости Сингулярности перед Большим Взрывом. Она разнесла решетку, освобождаясь от одиночества несвободы. Так родились все религии мира, духовные взлеты великих творцов, сосредоточенный выход в нирвану буддийских джхан.
Магистр вглядывался в нас, проверяя, понятно ли. Увидел, что его перестали понимать.
– Это не то, как три олигарха-уголовника в книге Пелевина упражнялись в буддистских практиках "джанах" и нечаянно впали в нирвану, которая не достигается окончательно, а требует постоянного усилия. И вместо блаженства отрешенности от всего обнаружили в себе страх стать другими.
И подытожил:
– Вот мы и определили, есть ли у вас потребность выхода из узкого кругозора. Оказывается, вы ничего не желаете.
____
В перерыве мы обедали, сидя за столиком в столовой. Вокруг бесшумно двигались роботы, меняя блюда по нашему голосовому желанию. Матвей почему-то смущался перед роботами, неловко вырывая из их рук блюда.
– Чем-то он меня задел, – задумывался Марк, забыв поднесенную ко рту вилку.
– А я все это итак знаю, – сказал я.
– И я, – проворно сказа Юдин.
– Чушь все это! – заявил Матвей.
Бухгалтер Петр возразил:
– А что тут такого? У каждого ученого свои тараканы в голове.
Все же мы были в недоумении. Куда попали? Что хочет Магистр? Зачем оторвали от дела?
Этот идеалист как будто из некоего рая, легкий – и хочет чему-то научить.
Во всяком случае, это не тренировки занудного официального патриотизма. Он копал где-то в неразрешенном пространстве за горизонтом. Во всяком случае, ничем нас не расшевелил. В нас, погруженных в сумрачные заботы, не могли проникнуть никакие озарения от слов. Только нечто реально весомое, как, например, повышение зарплаты или получение наследства, могло пробить панцирь наших душ.
6
Магистр продолжал:
– А теперь поговорим об инсайте, или озарении.
Лицо его стало вдохновенным.
– Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснется,
Душа поэта встрепенется,
Как пробудившийся орел.
– Научные изыскания говорят о том, что озарение приходит, когда подавляется логическое, трезвое мышление в лобных долях мозга. Подопытный освобождается от опутывающих сознание привычных трезвых мыслей, и открывается широкий квантовый мир возможностей, и поставленная задача вдруг легко уясняется. И психология, изучающая деятельность мозга, тоже недалеко уходит от аналитического, нейро-фрейдистского, гуманистического, социально-когнитивного, инперсонального подхода. Но все это механистически-биологический взгляд науки. Что же такое озарение на самом деле?