– У Шилдрейков пропала горничная, – продолжала Гриндлей, поворачиваясь в кресле, чтобы взглянуть на Сару.
– Которая?
– Мне кажется, ее звали Роуз. Ты ее знаешь?
– Совсем немного. Я больше знакома с другой их горничной, Милли. А что случилось?
– Просто исчезла, никого даже не предупредив. Ходят слухи, что она с кем-то встречалась. И даже много с кем.
Повернувшись обратно к зеркалу, Мина принялась накладывать румяна. Сара сделала их ей сама, смешав ректифицированный спирт, воду и карминовый порошок. Она мельком задумалась, так уж ли предосудительно для горничной добиваться мужского внимания, когда, казалось, для Гриндлей это было единственной целью жизни.
– Я видела ее только на прошлой неделе, – сказала Сара. – У «Кеннингтона и Дженнера»: мы столкнулись у входа.
– И как она тебе показалась? – спросила Мина, снова поворачиваясь к ней.
– Вроде бы хорошо, – ответила Сара, прекрасно сознавая, что положение не позволяет ей дать более откровенный ответ.
На самом деле подумать, что у Роуз все хорошо, мог только тот, кто раньше ее никогда не встречал. Саре бросилось в глаза, какой угрюмый был у нее вид. Она заметила Роуз, когда они с хозяйкой выходили из лавки на Принсес-стрит. Миссис Шилдрейк остановилась обменяться любезностями с миссис Симпсон, и служанки – поскольку это не возбранялось – сделали то же самое, хотя их разговор и был более скованным. Как Сара и сказала Мине, она была лучше знакома с другой горничной Шилдрейков, Милли: с ней она чувствовала себя более свободно. Роуз, по выражению Милли, была «жизнерадостной» – что, по мнению Сары, являлось слишком вежливым эпитетом для девушки, которую сама она находила легкомысленной и самовлюбленной и которой инстиктивно сторонилась.
В тот день Роуз показалась ей какой-то подавленной; ее точно пригибала к земле ноша потяжелее тех свертков и пакетов, которые она тащила в руках. Роуз была очень бледной, с опухшими глазами и почти ничего не сказала Саре в ответ на осторожные расспросы о здоровье.
Сара бросила взгляд на хозяйку Роуз, тучную женщину примерно тех же лет, что и миссис Симпсон, хотя выглядела она гораздо старше. Отчасти из-за внешности, которой она явно уделяла не слишком много внимания, отчасти – из-за сурового, строгого вида.
Сара не слишком почтительно задумалась о том, каков же из себя ее муж, поскольку мистера Шилдрейка ей никогда видеть не доводилось.
Всем было известно, что характер у миссис Шилдрейк не самый простой и что девушки, служившие в ее доме, частенько от этого страдали. Роуз, без сомнения, доставалось больше других, но ее унылый, безжизненный вид вряд ли мог объясняться полученной от хозяйки взбучкой. Может, просто накопилось, мрачно подумала Сара, тревожась о собственном будущем. Если жизнь в услужении могла сделать такое с веселой кокеткой Роуз, во что же она превратит ее саму?
– Да не стой здесь просто так, – сказала Мина, уже совершенно забыв об их разговоре и об исчезновении Роуз. – Уверена, тебе есть чем заняться.
После того как ее таким образом отпустили, Сара вышла из комнаты и спустилась по лестнице, размышляя, сколько дел она могла бы переделать за время, ушедшее на то, чтобы втиснуть Мину в платье и укротить волосы. А сегодня ей вдобавок предстояло проветрить одну из гостевых спален для нового ученика доктора, который должен был прибыть сегодня.
Сара задумалась, нельзя ли будет как-то убедить его поухаживать за Миной. Тогда, по крайней мере, ее труд не пропадет втуне.
Глава 5
Рейвен шел по мосту, когда порыв ветра вынудил его схватиться за шляпу. Ледяной ветер принес с собой обещание суровой и неотвратимой зимы, и воспоминания об августовском тепле стали казаться какой-то забытой сказкой. Но ветер обещал и другое; он был холодным, но свежим и, казалось, сдул с Уилла ту всепроникающую липкую вонь, которая окружала его последние несколько лет. Здесь, на другой стороне Северного моста, лежал совершенно иной Эдинбург.
Он свернул на Принсес-стрит и прошел мимо аптекарской лавки Дункана и Флокхарта, зацепив взглядом свое отражение в витрине. Увиденное напомнило о том, что пусть запах Старого города и выветрился, его клеймо останется навсегда. Вся левая сторона лица страшно опухла, глаз заплыл, а на расцвеченной синяками скуле ярко выделялись швы. Из-под шляпы торчали во все стороны слипшиеся от крови волосы. Когда он доберется до Куин-стрит, доктор Симпсон, должно быть, отошлет его в Лечебницу, вместо того чтобы брать на службу.