Теперь уже обе дамы смотрели на нее так, будто она говорила все это им назло. Они что же, вообразили, будто она лжет насчет отсутствия доктора и ожидающих приема пациентов?
Леди в большой шляпе посмотрела на нее, задрав свой орлиный нос, и твердо сказала:
– Милая моя, я уверена, что нас примут. Назовите мое имя. Доктор Симпсон знаком со мною лично!
Сара, оглянувшись, окинула взглядом массу страдающих людей, уже скопившуюся в приемной. Наверху было практически столько же народу.
– Мадам, доктор лично знаком с самой королевой, – сказала она и захлопнула дверь.
Глава 7
Кучер Симпсона подал брум всего через пару минут, и собака мгновенно захватила свое законное место. Уилл прислонился к обитой красной кожей спинке сиденья и закрыл глаза. Он надеялся, что доктор возвратится к книге, которую читал весь день, но тут его ждало разочарование.
– Откуда вы родом, мистер Рейвен? – спросил Симпсон, когда экипаж тронулся с места.
Уилл постарался сесть попрямее.
– Я родился в Эдинбурге, сэр.
– И чем занимается ваш отец?
– Его больше нет с нами, – ответил он. – Но он был адвокатом.
Сказанная снова ложь вернула его к событиям прошлой ночи в темном переулке – всего в ста ярдах отсюда. Что ж, этим словам пришлось послужить ему еще раз. Правду следовало сберечь для другого случая, когда репутация Рейвена будет основываться на его делах, а не на происхождении.
– В Эдинбурге?
– Да, поначалу. Позднее – в Сент-Эндрюсе.
В этом, по крайней мере, была толика правды. Его мать теперь действительно жила в Сент-Эндрюсе на содержании у своего брата. Тот и в самом деле был адвокатом – и жалким, самодовольным лицемером.
– Я когда-то подумывал изучать право, – сказал Симпсон мечтательно.
– В самом деле? И долго? – спросил Уилл, гадая, каким образом этот человек мог сочетать во время учебы два совершенно разных предмета, особенно если учитывать его относительную молодость и стремительную карьеру.
– О, целый день, по крайней мере. Первое знакомство с анатомическим театром. Оно заставило меня броситься со всех ног в парламент, думая устроиться там письмоводителем.
Рейвен в ответ улыбнулся – криво, конечно же, учитывая свежий шрам на щеке. Он тоже не испытывал особой любви к операционным. Какое бы восхищение он ни питал к умелым и твердым рукам хирургов, у него не было никакого желания всю жизнь вырезать опухоли и отпиливать руки и ноги. Его отталкивала жестокость, неразрывно связанная с хирургией, потому что никакое умение, никакая твердость рук не могли спасти пациента от невообразимых страданий.
– Что же привело вас обратно? – поинтересовался Уилл с искренним любопытством.
– Желание облегчить боль и страдания и вера в то, что в один прекрасный день мы найдем средство достигнуть этого.
– И вы верите, что эфир может быть подобным средством?
– Это шаг в верном направлении, но, уверен, можно добиться большего. Теперь, когда мы знаем, что пары некоторых веществ позволяют добиться временной потери чувствительности, я убежден: если будем экспериментировать, найдем нечто даже лучше эфира. Это одна из причин, почему в этом году я опять решил взять ученика. В этих поисках мне понадобятся лишние руки.
Поначалу Рейвен не думал, что будет работать с профессором над подобными вещами, но идея ему неожиданно понравилась. Если он примет участие в открытии нового анестезирующего агента, его дальнейший успех на профессиональном поприще будет обеспечен. А уж доля в патенте – да, это может стать основой будущего состояния.
– И вы верите, что сможете добиться успеха? – спросил Рейвен; подобные радужные перспективы всегда будили в нем осторожный скептицизм.
Профессор подался вперед.
– Я верю, что страстное стремление чего-то добиться и непреклонная решимость помогут нам достичь невозможного.
Дверь дома номер пятьдесят два по Куин-стрит открылась в ту же секунду, как экипаж остановился у обочины. Юная женщина в накрахмаленном чепце стояла в дверях, оправляя фартук. При виде Уилла она непроизвольно вздрогнула, и он с грустью подумал, что теперь ему придется к этому привыкнуть.
Собака первой ворвалась в дом, профессор вошел следом, скинул с плеч пальто и передал его слуге, словно бы возникшему из воздуха за спиной молодой женщины. Он был высок, чисто выбрит и безупречно одет, что только подчеркивало полнейший беспорядок в одежде Рейвена, не говоря уж о лице. Слуга разглядывал нового, не слишком опрятного домочадца с явным неодобрением.