— Ничего себе! — удивился Усамн — командир, ты видел?
— Видел, видел. Непонятно. Прощупай его разными стихиями. Заклинания максимально слабые.
— Понял, не дурак. Так, начнем с огня — крохотный «огненный шар» полетел в скалу. Почти коснувшись камня он резко изменил направление на прямо противоположное. И в щит вернулся уже «огненный шар» средних размеров.
Настала очередь Воздуха. Тут все повторилось: «Молния» вернулась к своим создателям, изрядно прибавив в силе.
Длинное «водяное щупальце» вместо удара по камню развоплотилось, рассыпавшись по камням каплями воды.
Напоследок, небольшой «земляной червь» разогнанный до солидной скорости, врезался в каменную плиту, преградившую проход. И тут же отлетел. Причем его скорость сильно увеличилась. Усамн молниеносно изменил конфигурацию щита, и «каменный червь» скользнул по касательной. От удара большой валун раскрошился в мелкую щебенку. Во все стороны разлетелась каменная крошка.
— Любопытный эффект. Но пробиться внутрь проблематично. Каменную плиту, закрывшую проход разрушить можно только мощными заклинаниями. А они рикошетят, да еще и прибавляют в силе… — задумался вслух Ивор — В общем, все ясно. Прекращайте.
— А если эта защита работает только до известного предела? — подал неожиданную идею Ариил. Он уже сошел со своего места в круге и с тихим шорохом разворачивал какую‑то сладость — самый молодой охотник был редкостным сластеной.
— Поясни — повернулся к нему Ивор. Усамн и прочие чародеи с интересом прислушались.
— Ну, это… — запнулся под взглядами Ариил. Разворачивать сладость он тоже прекратил — короче… это… ну, а… если? Не, щас…
— Стоп, стоп, стоп. Сначала продумал, собрался, и только потом сказал. А теперь попробуй еще раз.
Самый младший охотник немного засмущался под спокойными взглядами старших коллег. Но взял себя в руки:
— А если защита слабенькая? Тогда можно взять заклинание помощней, и ка — а-ак треснуть хорошенько, и не выдержит она, а? Как? — и быстро засунул кусочек засахаренного фрукта в рот.
— Да ну, бред какой‑то — огорчился один из одаренных, напряженно слушавший в ожидании светлой идеи.
Ивор спокойно прореагировал на такое заявление, хотя бредом не считал. Ему интересно, что об этом думают остальные. И ждать долго не пришлось.
— Не скажи — встал на защиту Усамн — откуда ты знаешь, что он не прав? Предположение, как предположение, вполне заслуживает на проверку. Но я вообще никогда такую защиту не видел, а ты, Ивор? — Командир отрицательно покачал головой. — Как зеркало какое‑то… У любой защиты есть предел прочности. Почему бы не попытаться определить предел и тут? Но только не с нашими силами. Нужны очень сильные стихийники. Мастера, желательно. Возможно, они смогут. Все‑таки они гораздо сильнее, да и щиты мощней, должны выдержать рикошет своих же заклинаний, я думаю… И вообще — не наше это дело — ломать стационарные защиты. Нас, охотников, не для того обучали. Так что давайте подождем стихийников — к вечеру, думаю, уже должны быть. Подъедут, отдохнут, и завтра начнут. Это только мы «без выходных и обеденных перерывов работаем» — ввернул недавно подслушанную фразу нартийского чиновника Усамн, сохраняя предельно серьезное выражение. Окружающие заухмылялись — идея ничего не делать, если выходной или обед, охотникам была очень забавна.
Хоррон поднялся с пола. Он в зале «Убежища», как он называл это место. Именно оно служило ему домом многие годы. Впервые, со времен заточения он полной грудью вдохнул воздух. Сотни тончайших оттенков запахов смешивались, придавая невыразимую сладость бытия. Ах, как сладко потянутся, ощутить свое родное тело, быстрое, легкое и невероятно сильное… Он подошел к маленькому участку стены, который был зеркальным. Там отражался совсем не человек. Там стояла тварь, такая, какой она была за мгновение до вселения в тело человека. Только теперь во плоти. Конечно, тело еще не перестроилось полностью, но уже было очень похоже, особенно внешне. Для того, чтобы полностью стать самим собой Хоррону требовалась еда. И он знал, где ее взять. Нет, не за стенами Убежища, где совсем рядом ходили с острыми железками и могли разить магией люди. Он еще недостаточно восстановился для боя с ними. Тварь называли жестокой, ужасающей, смертоносной, неуязвимой, бессмертной, но глупой — никогда. Поэтому первой добычей Хоррона станут те, кто уже не может сопротивляться. Он любил комфорт (конечно, в своем понимании этого слова), поэтому был достаточно запаслив. Одна из комнат была превращена тварью в «продуктовую» кладовую. Люди всегда хотели жить вечно, но вряд ли кто‑нибудь в здравом уме согласился бы именно на тот способ бессмертия, который обрели несчастные в этой комнате. Там были люди, погруженные в странный сон. В таком состоянии они могли оставаться вечно, ни в чем не нуждаясь, и ничего не желая, пока тварь не проголодается и решит перекусить. Ну чем не вечная жизнь?! Так они проспали бесчисленное количество лет, с того момента, как были пойманы. Справедливости ради стоит упомянуть, Хоррон не сосредоточился исключительно на людях. Его вполне устраивали и гномы, и эльфы, просто они редко ему попадались. А люди издревле жили здесь. Поэтому были основой рациона твари. Нет, конечно Хоррон мог питаться любым мясом, дичь тоже подходила, но разумные — это его слабость… Увидеть ужас в глазах жертвы, смертельный страх от чувства неизбежного конца, услышать крики, полные мольбы и боли — казалось, от этого «еда» становилась гораздо. А азарт, который он испытывал, охотясь за опытным, быстрым воином, или могучим и сильным чародеем, гораздо больше, чем охота за обычной живностью. Хотя именно с чародеями не всегда удавалось сладить. Хоррон не был садистом, или ненормальным — в том понимании, которое вкладывали в эти слова другие разумные — с его точки зрения, он охотник, которого интересует лишь крупная и опасная дичь — дичь, которая может сама превратиться в охотника.
У Хоррона на данный момент лишь одно стремление — отъесться, отоспаться и восстановится. Чем он и занялся, абсолютно не обращая внимания на людей за стенами его Убежища, и то, чем они занимались.
В это время чародеи — стихийники, два брата — Лиар и Наир, прибывшие накануне, приступили к исследованию каменного препятствия. Активировав мощнейшие щиты, они принялись обрабатывать препятствие слабыми заклинаниями разных стихий. И выяснили то же, что и охотники. К тому же, если заклинание выпускалось в движении — защита брала достаточно точное упреждение, и все равно попадала в чародея его же усиленным заклинанием.
— Удивительно! Впервые такое вижу!
— Согласен, брат.
— Что делать будем?
— Как что? Конечно, попробуем проломить защиту! Будет любопытно!
— Эх, вечно тебе лишь бы посильней ударить… А головой кто думать будет? Случай нетипичный, и требует такого же подхода.
— Вот ты и думай, умничает он. Сам‑то придумал что‑то другое? Нет? Нет! Значит, делаем, как я предлагаю.
— Ну давай, попробуем.
Они подошли поближе к препятствию. Наир стал сбоку от него, Лиар перед ним. А перед этим четко по центру прохода установили слегка усовершенствованный монастырский амулет защиты, который после включения должен был перегородить щитом весь проход. Этот амулет предназначался не для стражей, а для одаренных. В быстрой схватке в пределах прямой видимости этот амулет был неплохим подспорьем начинающим или слабым чародеям, позволяя не отвлекаться на создание и поддержание защиты, а лишь подпитывая ее силой в ходе схватки. Стихийники приготовились действовать — они договорились, что Лиар выпустит «молнию» в препятствие, а Наир должен активировать и держать защиту, пока Лиар не отойдет на безопасное расстояние и присоединится к брату.
— Раз, два, три, четыре — привычно отсчитал Лиар для синхронизации действий и кинул «молнию» в препятствие…
Как только Наир увидел заклинание, вылетевшее из рук брата, активировал щит. И тут же почувствовал мощный удар по защите. Лиар кинулся к брату, вбок от коридора. А там начал нарастать непонятный шум. Пока он преодолевал несколько десятков метров, что их разделяли, шум усилился настолько, что скажи он что‑нибудь, не услышал бы даже сам себя. А увидев напряженное лицо брата и резко выделившиеся скулы на напряженном лице, он понял, дело плохо. И тут же подключился к усилению щита.