====== Часть 3. ======
Почти весь следующий день его сильно рвало, но всё, что он смог вспомнить, это имя, довольно странное, но он был уверен, что оно принадлежит ему. Он долго пытался восстановить в памяти хоть что-то, но не смог. К вечеру второго дня он почти совсем отошел от удара, хотя память оставалась чистым листом. Но его лишь изредка чуть подташнивало и Мэри, обрадованная тем, что он пошел на поправку, сварила ему суп, купив мясных обрезков и костей в мясной лавке.
За поздним ужином он поведал ей о своем единственном воспоминании.
-Илосович?— удивленно подняла бровки Мэри, восседая по-турецки на кровати с чашкой супа. –Ты уверен?
-Да...уверен...почти...
-Красивое имя...странное, но красивое. Давай, миленький, ты должен доесть это.
Покормив его, девушка поела сама и, ополоснув и убрав единственную чашку, подошла к окну. Уже стемнело и лишь звуки дебоша, доносившиеся из расположенного неподалеку паба разрывали сгустившийся сумрак.
-Ладно уж, миленький, не пойду сегодня никуда, — Мэри блаженно потянулась, улыбнувшись, — останусь с тобой.
Погасив свечу, она выскользнула из одежды и юркнула под одеяло.
-Подвинься, Илосович...ой, громко-то как...буду звать тебя просто Ило, ладно?
-Ладно, — послушно кивнул он, отодвигаясь к стене, — Мэри...зачем тебе это?
-Что, милый?— она завозилась, устраиваясь поудобнее.
-Ты...меня приютила...кормишь...заботишься...почему?
Она повернулась к нему, положив руку на грудь, и в темноте он увидел, как поблескивают её глаза.
-Сама не знаю...просто ты...другой...не такой как все, кого я знаю. Все эти лорды, такие смачные и расфуфыренные, в дорогих туалетах...они все хотят только одного...знаешь, у меня часто бывает один...ему нравится связывать...он даже от одного вида веревок слюни пускает. К своей-то леди небось не побежит с такими-то пожеланиями...только ко мне...
-Мэри...
-Что, милый?
-Ты...мне нравишься...очень...
Она улыбнулась в темноте, погладив его по волосам.
-Я всё ждала, когда же ты скажешь...Илосович...
Её губы были мягкими и отдавали вкусом кукурузного пойла, которым она потчевала его. Руки нежно обвились вокруг лица, пальцы скользнули по повязке и шраму. Она лизнула кончиком язычка его подбородок.
-Ты такой красивый...и пахнешь вкусно...как рождественский пирог...
-Тебе хочется меня съесть?— рассмеялся он, позабавленный этим сравнением. В ответ она с шутливым рычанием куснула его за ухо.
-Со всеми косточками! Но лучше ты съешь меня...
...Он ласкал её так, словно она была единственной женщиной в мире. Изгибаясь под его неистовыми ласками, девушка стонала и вскрикивала. Её пальчики запутались в его волосах. Она задыхалась под его бурным натиском, вжимаясь в его тело, помогая ему добраться до самой вершины наслаждения. А потом сама медленно поднималась и опускалась, оседлав его бедра, прикусив губу и запрокинув голову так, что волна густых золотистых волос спадала до поясницы. Он осторожно касался её груди, поглаживая, играя твердыми сосками, вызывая сладкую дрожь и стоны. Если бы он знал её прозвище, то поразился бы, насколько оно подходило ей. Мэри Ирландское Пламя полностью оправдывала своё прозвище. Она была огнём, жарким сжигающим пламенем, в которое он окунулся с головой. Он отдался этому пламени, отвечая на него своей страстью, напоминавшей ледяное острие. Их любовь походила на странный, завораживающе прекрасный танец на лезвии меча.
Когда буря страсти немного поутихла, они вытянулись под одеялом, тесно прильнув друг к другу. Мэри прикорнула щекой на груди любовника.
-Ило...
-Что, малышка?
-Кто такая Алиса?
-Что?
Он напрягся как струна, глядя на неё широко открывшимся глазом.
-Ты назвал меня Алисой...это кто-то в твоей жизни? Твоя леди?
-Нет...— он сел, обняв голову руками,— я не помню...почему так трудно вспомнить?
-Шшшш, успокойся, миленький, — Мэри встревоженно обняла его, пристроив растрепанную черноволосую голову у себя на груди. –Ты вспомнишь, обязательно вспомнишь.
-Мэри...
-Что, миленький?
-Спасибо тебе...за всё...
Девушка молча прижала к себе всклокоченную голову любовника, зарывшись лицом в пахнущие цветами волосы.
-Вот здесь, эта дверь, -Маккейб неловко переминался с ноги на ногу, — ну, мне пора...простите, святой отец, я обещал моей Эннет, что больше не буду проказить. Уж простите, но мне пора.
-Идите, мой друг, и спасибо вам за помощь.
Несколько смущенный и взбудораженный отец Лионесс робко постучался в дверь. Несколько минут ему пришлось ждать, прежде, чем дверь наконец открылась и на пороге возникла высокая мускулистая фигура, одетая в брюки и рубашку.
-Стейн! Хвала Господу, вы живы, сын мой!
Мужчина, стоявший в проеме двери, покачнулся, ухватившись за косяк. Краски схлынули с его лица. Медленно, словно марионетка, у которой постепенно обрезают стропы, он опустился на пол.
-Стейн! Дитя моё, ответьте мне, вам плохо?
Отец Лионесс склонился над мужчиной и лишь теперь заметил подсохшую рану в растрепанных волосах.
-Матерь Божья, дитя моё, с вами всё в порядке?
-Отец...Лионесс...— прошептал Валет, поднимая на него бледное как мел лицо. –Я помню...Алиса...
-С ней всё в порядке, теперь и с вами будет всё хорошо. Главное, я вас отыскал. Вы сможете встать, мой друг?
-Мэри...я не могу уйти, не простившись...
-Понимаю. Но ведь вы можете вернуться в любой момент. Не бойтесь, мой друг, с юной леди ничего не случится.
Валет с трудом поднялся, опираясь на плечи священника.
-Голова кружится...
-Держитесь за меня. Осторожно...
Дорога домой не заняла много времени, Лионесс нанял кэб и вскоре Стейн уже лежал на перетащенной в маленькую комнатку кушетке. Здесь было теплее и темнее. Он просто лежал, приходя в себя, соединяя обрывки воспоминаний, всколыхнувшихся при виде священника. Иногда поворачивал голову, глядя на точеное лицо Алисы.
-Это ты меня спас из Бедлама, — тихо сказала она, заметив один из его взглядов. – Благодарю тебя...хотя и не понимаю, зачем...и как...
-Благодари своих друзей из Подземья, -ответил он, глядя на играющее в камине пламя. –Мне обещана свобода за твоё спасение.
Он не мог понять, почему говорит ей это прямо. Знал только, что раньше ни за что не сделал бы этого, а попытался бы убедить девушку в своей любви и приязни.
-Ты в порядке?— спустя некоторое время спросил он. –Я боялся, что ты умрешь...
-Чуть было не умерла...горячка— мерзкая штука. К счастью мне повезло, что ты принёс меня именно сюда. Знаешь, кажется, я начинаю верить в Судьбу...
-Не знаю...я всегда думал, что мы сами выбираем свою Судьбу, — Валет устало свернулся под одеялом. –Я должен вернуться...в Уайтчепел... увидеть Мэри...
-Мэри?
-Она спасла меня...
Он закрыл глаз и не видел потрясенного взгляда Алисы, которым она наградила его. Ему вдруг подумалось, что чем-то они похожи, Алиса и Мэри. Хотя и принадлежат к различным слоям общества, хотя Алиса чистая леди из порядочной семьи, а Мэри...Кем бы ни была Мэри, она была добра к нему...
С этими мыслями Стейн провалился в глубокий непробудный сон.
====== Часть 4. ======
Отец Лионесс не был бы самим собой, если бы судьба девушки с говорящим прозвищем Ирландское Пламя не запала ему в душу. Посему на следующий день он решил вернуться в трущобы, дождаться Мэри и поговорить с ней относительно спасения её переселения временно под его опеку Не строя иллюзий, он приготовился к долгому и во многом тяжелому разговору, зная характер и природу жителей этого адского котла под названием Уайтчепел. Он шел, привычно размышляя о том, что даже в самых падших тварях Божьих порой остается искорка чистоты и любви. Он не судил бедняжку, прекрасно зная, как живется обитателям Уайтчепела, как в нищете рожденные, плодя нищету, в нищете и забвении умирают его обитатели. Остановившись у дома, отец Лионесс отметил, что в окне Мэри отражается свет свечи. Значит девушка была дома и, возможно, принимала клиента. У старого священника запылали щеки при одной мысли о том, чем может заниматься юная леди, но он справедливо рассудил, что спасение души— такая вещь, когда откладывание принесет только вред. Посему храбро вошел в дом и поднялся по лестнице, оказавшись в коридоре, пропахшем прогорклой стряпней, запахом давно немытых тел и прочими ароматами жизнедеятельности человека. Оказавшись у знакомой двери, он постучал и ему почудился шорох за дверью. Чуть повременив, он толкнул дверь, просто, на всякий случай, и в его удивлению она оказалась не заперта. Распахнув дверь, отец Лионесс шагнул в убогие апартаменты, да так и застыл, окаменев от дикого ужаса зрелища, развернувшегося перед ним. И почти сразу страшный удар отбросил его к стене. Высокая тень метнулась в дверь, и отец Лионесс сполз на пол, пытаясь подавить тошноту и в то же время не в силах отвести взгляда от кошмарного зрелища, изрезанного, ещё дымящегося тела женщины на постели. Он услышал шаги в конце коридора и, поняв, что оставаться в комнате больше нельзя, метнулся к выходу. Увы, лишь по-настоящему бездушный человек не запаниковал бы, увидев останки того, что ещё какое-то время назад было привлекательной юной женщиной. Отец Лионесс не относился к числу бездушных, хотя и служил в молодости своей военным врачом. Он промчался по коридору к выходу, борясь со вновь подкатившей тошнотой, обезумев от увиденного. Сзади кто-то закричал и бедный старый священник дал ходу, уже совершенно потеряв контроль над собой. Он бежал, сколько позволяли его старые ноги и сердце. К счастью уже порядочно стемнело, и преследователи не могли рассмотреть его в сгущающемся туманном сумраке. Однако, расстояние между ним и погоней сокращалось. Бедняга уже почти потерял надежду, когда неожиданно налетел на какую-то женщину, стоявшую на углу улицы.