Они, по сути, были домоседы,Сошлись на облюбованный точокИ яростно сражались до победыЗа самочку. А этот дурачок…Дергач скрипел и шёл своей дорогой.Пускай перепела ведут войнуЗа право полюбиться с недотрогой,А он ходок – и встретит не одну.
«Мгновенье важнее, чем день…»
Мгновенье важнее, чем день,Процесс, – чем итог.Ах, ласточки теньУ ног!
Как в юности, я без трудаЗабыл про беду.Не важно, кудаПриду.
Дорога – не след за спиной,Не даль впереди,А ветер хмельнойВ груди.
«Не к раю, а к острому краю судьбы…»
Не к раю, а к острому краю судьбыДуша подойдёт и невольно замрёт,Ни сил не имея для новой борьбы,Ни воли шагнуть безоглядно вперёд.Застынет нагая на жгучем ветру,Бесплотная, но всё равно – существо.Мне, смертному, легче – я только умру,А ей-то, бессмертной, тогда каково?
Два крыла
Чёрное и белое – два крыла.Тёмною и светлою жизнь была.То клонилось чёрное до земли,Словно черти скорые в ад несли.То взмывало белое к небесам,Словно поднимал меня ангел сам.Ровным и размеренным не был путь.Дотяну до смертыньки как-нибудь.И поникнут разные два крыла,Будто праздные.Вот и все дела.
«В бочонке томился коньяк энисели…»
В бочонке томился коньяк энисели12–14 лет,Пока не собрал воедино букетПрекрасной земли Руставели.
Тончайшие запахи, краски и звукиЛюбимых небес и землиКоньяк сочетает.И это смоглиСердца и корявые руки.
«Я вышел в кожаном пальто…»
Я вышел в кожаном пальтоИ водоплавающей кепке,Не огорчит меня ничто:Ни дождь, ни снег осенней лепки.
Я толстой кожей защищёнОт непогоды и напасти.Но крепок чересчур заслон —Его не одолело счастье.
«Тоске предаваться не надо…»
Тоске предаваться не надо,Хотя на душе тяжело.Хорошее время пришло —Пора листопада.
Отправлюсь на станцию Волга,К лесам, где царит листобой,Где сам с непутевым собойОстанусь надолго.
Становится тайное явнымОсенним задумчивым днём —Ну что ж, разобраться рискнёмВ заветном и главном.
Нелёгкие прожиты годы,И опыт накоплен большой,А что у меня за душой,Не скрыть от природы.
Я знаю, она не пристрастна:Казнит и утешит сама…Унынью – греху от ума —Душа не подвластна.
Черёмуха
Ночь истаяла в легком туманце,На рассвете рассеяло мглу.Выпускницей на школьном балуЗакружилась черёмуха в танце.
На опушке весеннего лесаХорошо танцевать и не знать,Что сорвёт с неё платье, как тать,Легкомысленный ветер-повеса.
И любуясь девчонкой, волнуясь,Так и хочется крикнуть: “Постой!”Но великой своей красотойДорожить не научена юность.
«Улыбка луны холодна…»
Улыбка луны холодна —Скупое подобье ответа.Меня не согреет онаТеплом отражённого света.Природа иные сердцаЛишает способности к страсти.
Я вас разгадал до концаИ силу мучительной власти:Вы, словно луна, хороши,Но все ухищренья искусстваНе скрыли холодной души —Наперсницы лунного чувства.
«Испестрили склон печурки…»
Испестрили склон печурки,Но стрижей не видно тут.Удивительные щурки —Землекопы – в них живут.
Голосок – подобье чуда:Что вблизи, что вдалеке,Он, как будто ниоткуда,Всюду слышен по реке.
Над излукою речною —Вон! Гляди! Мелькнул – и нет,Словно пущенный пращоюСемицветный самоцвет.
Иволга
“Мяуканье” и “свист”Сплелись – не расцепиться,А «кошка» и «флейтист» —Одна чудная птица.Подобной – золотойИ ярко-изумрудной,А крылья с чернотой —Прослыть несложно чудной.Со стародавних днейДружна с лесною тайной.Бывает встреча с нейСчастливой, но случайной.
«Уклада нет – едва живёт страна…»
Уклада нет – едва живёт страна:В глухой тоске, а чаще – во хмелю,Разграблена, унижена, больна.Что делать мне? Я так её люблю!