И вот болото: кочки, мох, траваИ клюква, клюква – впору винограду.От запахов пьянеет голова,Но ягода пришедшему в награду.
Ведро наполнить – труд и торжество(А клюкву я беру не без разбору).Осталось только пожалеть того,Кто в гости не приехал в эту пору.
«Не вернуть беспечного веселья…»
Не вернуть беспечного весельяПрежней молодой моей поры.Ныне, кроме тяжкого похмелья,Не приносят ничего пиры.
Неужели зрелый ум – помехаРадости кипучей, как вино?Что-то заразительного смехаОт себя не слышу я давно.
Прожитые годы вспоминая,Нахожу трагический разлом:Почему, скажи, душа родная,Счастье не в грядущем, а в былом?
Пред ликом небес
Непонятные небо и ночь,Равнодушные к жизни людской,Никому не желают помочь,Но способны похитить покой.По Чумацкому Шляху хохлов —По Великой Небесной Реке —Столько звёзд проплывает, что словНедостанет в любом языке.Человеку назвать не даноПоимённо всех звёзд и планет…Бесконечность постичь мудрено,Если Высшего Разума нет.Сознавая людскую тщету,Поневоле вздохнёшь тяжело.Мириады миров на счету —Только Богу известно Число.
«Было тридцать, сорок, пятьдесят…»
Было тридцать, сорок, пятьдесят,Может быть, и сотню одолею —Годы не веригами висят,А ведут в тенистую аллею.
Там, вдали, зовуще брезжит светМоего далёкого заката.Не могу солгать, что смерти нет,Но душа бессмертна и крылата.
В гостях
Не выношу казенного жилья,Постылы мне казарма и каюта.Морозный запах свежего белья —Свидетельство домашнего уюта.
Хозяйка молода и хороша,Покой и нега в хлебосольном доме.Невольно утишается душа…И только сердце глупое – в истоме.
Простого счастья не дано ему —Судьбою не отпущено земною.И, бедолаге, мне в таком домуВовек не жить с любимою женою.
«Отцедит октябрь на исходе…»
Отцедит октябрь на исходеХолодную чистую даль,И грусть воцарится в природе,В груди захолонет печаль.Улягутся мнимые страсти,Утихнут житейские бури.Душа… Да пребудет во властиПрозрачной предзимней лазуриПодольше – подальше от разныхБессмысленных истин и дел.Не здесь, в суете и соблазнах,Её Богоданный удел.
21 сентября
В день Рождества БогородицыВсякое лето прошло,Если еще и воротится,Будет недолгим тепло.
Станем следить за приметами,Думать о новой зиме.Всё, что зовется заветамиПредков,Найдётся в уме.
Только бы вечные истиныБыли душевно близки,Ветры куржавыми листьямиНе навевали тоски.
Только бы стужа, как водится,Не остудила сердец.В день Рождества БогородицыВсякому лету конец.
(Из Малышко)
Мать
Негромкий слышен голос, весьИсполненный заботою.– А мой Иванко с вами, здесь?– Идёт, идёт с пехотою.
Вставала мать в рассветный час,Брела путями мглистыми.– А мой Иванко среди вас?– Вон там идёт, с танкистами.
Дошла до боевых застав,Где встало солнце дымное.– Идёт Иванко, не отстав?– Нет, нет, спешит, родимая…
А он уже назло врагуНе шёл сквозь взрывы лютые,А он споткнулся на бегуПод артналётом в Лютеже;
Не пил воды, не мял травыПод тяжестью могильною.Белёсый чубчик головыПророс отавой сильною.
А ей известно из примет,Что он идёт, аукает,И десять лет, и двадцать летВ окно родное стукает.
«Умру не от смерти – от жизни…»
Умру не от смерти – от жизни:Она не вполне хороша,Поскольку в любимой ОтчизнеПокоя не знала душа.
И Богу, и людям известныПричины терзаний, ониПодобны дыханию бездны,Где смрадные тлеют огни.
Небесные своды суровы —Способны камнями упасть.И твердь с преисподней готовыСомкнуться, как алчная пасть.
«О несбывшемся поздно мечтать…»
О несбывшемся поздно мечтать.Жизнь прошла – и последнее делоПеред свиньями бисер метать.Ухожу на покой. Надоело!
Остается забота – одна:О душе вне телесной планиды.Как-никак, а родная она,Распрощаться бы с ней без обиды.