Настало двадцать первое столетье,Хотелось бы теперь, на склоне дней,Стряхнуть, как лес по осени веретье,Свои грехи… Вы, юные, сумейтеПрожить ваш век полезней и честней.
Россия
Азия с Европой – это ты:Полуевропейские манеры,Полуазиатские черты,Разные обычаи и веры.
Разделили каменным хребтом,Сочленили две громадных части?Ни на этом свете, ни на томОтыскать ответ не в нашей власти.
Для Европы слишком велика,Для Востока явно чужеродна,То по-азиатски ты жутка,То по-европейски благородна.
Без разбора грабишь до костей,Отдаёшь последнюю рубаху.Падка до нелепых новостей,Не подвержена слепому страху.
Ты непритязательна в быту,Обо всём судить способна здраво,Но готова перейти черту,Наплевать на Божий суд и право.
Не прижился европейский нрав,Азиатских черт в тебе немного.Так ли уникален этот сплав?В чём твоя особая дорога?
«Грачи в округе не видны…»
Грачи в округе не видны,Скворцы слышны едва ли.У нас глашатаи весныДругие зимовали.
У выживших случайно птахСердца полны отваги —И воробьи журчат в кустах,Как ручейки в овраге.
«Тепло ободнявшего утра…»
Тепло ободнявшего утраЕщё не согнало росы,Она, как лузга перламутра,Рассыпана в эти часы.
За шиворот капает – зябко!Колени мокры у штанов.И влажна тяжёлая шляпкаУ всех, что находишь, грибов.
Моя библиотека
Я книги подбирал не по ранжируИ не по цвету – только для души.(Бывало тяжко, так, что не до жиру,А быть бы живу.) Тем и хороши.Я знал нужду, хотя и не бездельник,Пока не выбился из нищеты.Не знаю как, но мне хватало денегНа книги, на вино и на цветы.
Ушли к другим случайные подружки,Ушли из жизни верные друзья,А купленные чуть не на полушкиОстались книги.Мне без них нельзя.
«Полных две октябрьские недели…»
Полных две октябрьские неделиУ себя на Волге я живу.Липы и берёзы облетели,Яблони не сбросили листву.
Высыпали поздние опятаУ забора, где росла ольха.А душа тревогою объята —В страхе от неясного греха.
Да и нервы тоже не стальные.Очевиден горестный итог:Ни при чём привычный грех – унынье,Это я от жизни изнемог.
«Солнце глянет утром ранним…»
Солнце глянет утром раннимСквозь туманную вуаль.Ни мольбою, ни стенаньемНе смутить родную даль.
Как несбывшимся желаньямПорождать одну печаль,Так бесчисленным страданьямБедолаг людей не жаль.
Неужели наша доля —Горемычная судьба:Распроклятая неволяРаспоследнего раба?Посреди пустого поляВдруг поймёшь: дела – труба.
«Осенью за стаей стаю…»
Осенью за стаей стаюПерелётных птицПровожаю взглядом, как листаюТом, где много вырванных страниц.
Вспоминаю радостные мигиДавних встреч в лесах, поляхС птицами, что под обложкой Красной книгиТолько и найдёшь теперь – на глянцевых листах.
Корабельные сосны
Ах, сосны, сосны равные в боруИ ровные, да как, – одна в одну.Гудят они, как струны на ветру,Хранят они покой и тишину.Стволы у строевого соснякаВнизу темны, чем выше, тем светлей.Они в давно минувшие векаСгодились бы на мачты кораблей.
Теперь нужны не мачты кораблю,Но мощные машины и винты.А я стремленье сосен ввысь люблю —В борьбе достичь предельной высоты.
Из опыта
(1965–2016)
*
Когда не сохранится ничего,У человечества останется опыт утрат.Он поможет и эту бедуВстретить как должное.
*
Что опыт? Всеобщий синонимСтрадания, мудрости, зрелости.Живём – и с годами хоронимОстатки надежды и смелости.
*
Всякий риск, желанье, веруИсключает опыт, ноМудро следовать примеруНам от века не дано.
*
Висят на руках и ногахЧугунные цепи оков —Рождают панический страхОткрытия прошлых веков.
*
Как следует из практики,Не доверяйся опыту —И найден будет выход.
*