— Значит, найду еще. — невозмутимо ответил я.
Утред криво усмехнулся. Похоже наша перебранка его забавляла. Гилам же сохранял доброжелательно-вежливое выражение лица и наблюдал за перебранкой с интересом. Он разглядывал нас будто энтомолог особо интересных жучков.
— Империя в которой вероломство, жадность и наглость объявлены добродетелями. Вы презираете нас за фанатизм, но чему поклоняетесь сами? Собственным эго? — продолжала клеймить загнивающий Запад Иат. — Ваши ничтожные боги-тени не способны ни вознаградить вас, ни как следует покарать.
— Ну во-первых, свое эго я вполне уважаю и остальным желаю здоровой самооценки. Во-вторых, боги, которые тебя не спешат карать, не так уж плохи. Они предоставляют Империи некую защиту в виде стратегов и подавления. За это спасибо. В остальном они предоставляют людям почти полную свободу быть людьми и заниматься своей любимой фигнёй. За это тоже спасибо. Не самые плохие боги в общем.
Военно-политический диспут по накурке плавно переходит в религиозный. Прекрасно.
Иат несколько раз моргнула, наверное, чтобы сосредоточиться. Окончательно избавилась от своей вуали и, нахмурив тонкие черные брови, начала дальше транслировать шаддинский бесогон.
— Подавление и стратегия есть у многих народов. А что еще такого может показать Империя? Солдат, воюющих за деньги? Ручных монстров и рабов-гибридов? Тогда как наша вера… Вне этого Дворца я могла бы показать на что способна сила золотых лучей.
Ага. Значит таки жрица. А заливает она все по классике: наши доблестные герои, их злобные захватчики, наша святая земля, их варварские пустоши. Ну что ж… Давай значит расставим все точки над ё.
— Видел я эти ваши золотые лучи в деле. Вроде неплохо, но не могу сказать что сильно впечатлён. Вон, господа магистры сами могут обращать людей в прах, устраивать взрывы и прочие формы фейерверков, но богами себя не объявили. Даже жрецами себя не называют.
— Могу объявить себя жрецом выпивки. — отсалютовал мне Утред.
— Почему маги так поступили? Они не делают из своего искусства священную корову. Они признают, что могущество достаётся им через знания, талант и упорство. Их магия — наука своего рода. Поэтому чародейство Великого Пламени из года в год развивается. А что я могу сказать о вашем жречестве? Вы всего лишь кучка чародеев и фокусников, которые когда-то открыли доступ к некой форме энергии. Вы объявили её своей святыней, чтобы дурить головы простодушному населению. Я видел этих ваших язатов. У меня есть очень серьёзное подозрение, что они мало чем отличаются от гомункулов. К чему я веду? По сути вся ваша вера лишь разновидность не самой могущественной магии. Реальная сила Шадда — многочисленное, послушное и вооруженное население, крепости и пустыни. Так чем вы лучшие Империи. Чем завравшиеся жрецы лучше ворующих сенаторов? А Солнце? Ну оно существует. Не спорю. Это огромный шар пылающего водорода. Ему плевать на храмы, гимны, царей и жрецов. С точки зрения человека солнце бессмертно, но однажды оно погаснет. А о таком ваши святые книги вряд ли говорят.
С каждым моим словом Иат менялась в лице. Я уже почти был уверен, что ещё фраза-другая и жрица броситься на меня. Однако она сдержалась. Несколько мгновений она молча смотрела на меня, а затем тихо прошептала:
— Ты не знаешь, о чем бормочешь, свинья. — после чего резко поднялась и быстро зашагала прочь.
Седовласый шаддинец последовал за ней, а вот Келим остался. Утред, почесывая бороду, озвучил мне диагноз:
— Сжигает города и доводит женщин до истерики. Гроза Востока и Севера, богохульник и чернокнижник.
— Не только женщин. — уточняюще поднял палец я, вспоминая Орину. — Девочек-подростков тоже могу.
— А солнце правда погаснет? — слегка тревожно уточнил Келим.
— Да. Прямо таки сегодня вечером. — усмехнулся Утред. — Но с утра взойдет опять.
— Такое предположение существует среди учёных. — вмешался Гилам. — Но даже если подобное возможно, то это случится через многие тысячи лет.
— А, ну ладно. — выдохнул Келим. — Я все равно уже помру. Что до остальных твоих слов, то ты, брат прав, но не прав.
Прям цитата волка.
— Без разницы как обозвать силу, главное чтобы она работала. Почему бы не славить солнце и звезды? Я их постоянно вижу. А ты, брат… — он снова в меня ткнул пальцем, но мне на его манеры было плевать. — Зачем вообще воюешь за Империю раз так о ней думаешь? И я не зову тебя к нам. — усмехнулся Келим. — Слишком ты уж Иат против шерсти прошелся. Но подумай сам… Мир большой. Где-нибудь далеко ты мог бы стать царём. Видел же Тайкано? Как у него все устроено. Свой отряд, небольшая армия. Лучше воины, женщины там разные. Он тут с нами, но когда захочет — уйдет. А то однажды можешь сложить голову за чужие дела. Жаль Яхсада, но он хоть знал за что помирал.