На флангах ситуация. действительно, была тяжелой. Шаддины теснили сейфов, выбивая все больше копейщиков из боя. Наши пехотинцы в свою очередь обрушили на тыл вражеских всадников дротики. Это было эффективно, но основной удар приняли сэйфы копейщики, а шаддинцы продолжали давить.
Правый фланг держался на соплях. Там цестинцы сжались в коробку, удерживая конных копейщиков. Огрызаться они не могли. Лишь стоять и надеяться на союзников. Союзники без дела не сидели. Основной наш строй подошел к вражеской фаланге. Есть контакт. По тысяче с гаком пехотинцев с каждой стороны присоединились к бою. Были брошены орудия. Стрелки просачивались в тыл и занимали места между пехотинцами.
Одновременно с этим враг предпринимал новые маневры. На правом фланге его копейщики делились на две формации примерно по сотне. Точнее где-то по 90 всадников, учитывая потери. Вторая формация очевидно должна ударить в тыл нашей фаланге. На левом фланге вражеские гоплиты шли на помощь всадникам, увязшим в бою одновременно с нашей конницей и пехотой.
Ситуация была крайне напряжённой.
Я думал какие еще преимущества у нас остались и как их можно реализовать. Начал с того, что приказал всадникам-загонщикам действовать решительнее. Пусть они конные лучники, но броня какая-никакая есть, мечи или короткие копья тоже. Попугать натиском сулимских наёмников можно.
А тыловой линии нашей фаланги надо развернуться и готовиться встречать опасность. Это я скомандовал, уделив простому перестроению достаточно внимания. Слишком уж важный момент.
Затем я обратил внимание на правый фланг, который у нас выдавался за пределы вражеского. Надо было загибать.
Одновременно с этим, если вражеские гоплиты таки ударят в тыл нашей пехоте, то надо бить их во фланг второй половиной гвардии. Тем более там полно атесигнанов. Щит-меч при тяжелой броне — хороший ответ на щит-копье.
Через несколько минут все эти меры были реализованы. Наступил момент Х.
Все силы обеих армий были задействованы в бою. Полная занятость.
И упорядоченность обращалась в хаос. Даже здесь на военных играх Круга эта стихия войны никуда не делась. Как из двух осколков кремня можно высечь искры, так и двумя схватившимися подразделениями можно воспламенить сердца людей, зажигая в них огонь хаоса. Сегодня он вспыхнул вновь.
Еще недавно идеально ровная линия элиты шаддинцев смешалась с нашими копейщиками. Покрылись пылью пурпурные плащи. Всадники сновали туда-сюда, кололи, били, натыкались друг на друга. Все осложнялось тем, что с обеих сторон были сэйфы. Стратеги, конечно, видели кто чей воин. Но в пылу и пыли схватки поди разбери проехал мимо союзник или враг. Сэйфы смешались. Они перестали бить друг друга, а шаддинцы напротив рубили всех не своих, кто попадался на глаза в прорезях шлемов-масок.
Одновременно с этим пехота резалась в тени всадников. Моя гвардия и вражеские цестинцы.
Армии завязли друг в друге. Даже удар копейщиков в наш тыл не возымел эффекта, на который рассчитывал неприятель. Сулимцы дрогнули, но устояли. Их там было много, а опыт за два предыдущих сражения они получили.
Что будет дальше?
Враг явно попытается вывести своих всадников из кучи-малы, чтобы нанести еще удар. Однако раньше, чем шаддинский стратег это сделал, исход боя был предрешен.
Сначала правый фланг, а затем и центр вражеской пехотной формации дрогнули, затем начали отступать, а через пару минут уже посыпались. Самая многочисленная часть войска побежала. Битва, в которой оба стратега уделяли основное внимание кавалерии и гвардии, решила массовая пехота.
Просто наших сулимских наёмников было больше почти на две сотни, но главным фактором были опыт и боевой дух. Его я до этого укреплял с помощью жертвоприношений. Закалял как мог. И черта «кровожадность» в бою оказалась очень полезна.
Наша пехота с трудом, но выдержала удар копейщиков в спину. Вражеская же пехота сильно просела по морали с рейда конных лучников. Те даже вполне успешно переходили в ближний бой, нанося удары паникующим сулимцам. Слишком уж те были не воинами. В них жила парадигма, с которой я старательно боролся у своих копейщиков. Мол мы не воины, а так — вспомогательный живой заслон. Пришли не драться, а ровно постоять, пока настоящие вершители судеб из аристократии все решать между собой.