Флагман Фальвуса был целиком украшен фонариками. Это должно было придать ему праздничный вид, но в туманной канртегской ночи он больше смахивал на корабль-призрак, чем на яхту для вечеринок. Погода стояла терпимая. Ни ливня, ни сильного ветра. Лишь какая-то сырая морось оседала на лице и броне. Много масла потратим мы за время пребывания в Канртеге, чтобы не дать железному снаряжению заржаветь.
Пока мы шли на пирушку, превенторы активно вели расследование. Очень надеюсь, что результат будет в ближайшие дни. А пока можно немного отдохнуть, хотя, ясное дело, на ужине будет много разговоров о политике.
Прямо на палубе корабля развернули огромный шатер. Раза в три просторнее моего. Настоящий походный дворец с двумя этажами. Внутри нас ожидал пиршественный зал. Полукруг из столов с вип-ложей по центру. Ее возвели на небольшом помосте, и вместо стульев там были пуфики для возлежания. Не очень привык к этой имперской манере трапезы, однако наедаться я не собираюсь. Где-то минут двадцать понадобилось мне, чтобы в преддверии пиршественного зала избавиться от брони. Оставил при себе только зачарованный меч. Очень уж не хочется расставаться с новой игрушкой.
— Боги, боги, боги, — раздался в зале зычный голос Фальвуса. — Битву нельзя считать законченной, пока победа не отпразднована, а трофеи не присвоены. Пусть же Теус благоволит нам в этих делах так же, как помогал на поле бранном.
Приветствие с намеком. Фальвус вполне обоснованно рассчитывает на часть богатств проклятого города. Особенно при учете всех бедствий, которые обрушились на его дорогостоящие корабли.
Кроме самого Фальвуса, за пиршественном столом я заметил Рубия и многих капитанов флота. Публика вполне почтенная. Не столичный бомонд, но и слава богам, что не он.
Охраны было много, даже на мой взгляд. В шатре и вокруг Фальвус разместил почти что центурию и еще десятка три гибридов, наемников и колдунов. Причем подобный контингент у Фальвуса отличался достаточно неплохой боеспособностью. Осьминог умел удерживать людей, отбирая среди наемников умелых, а главное адекватных и приобщая их к имперской культуре.
Наша делегация разместилась в вип-ложе, готовясь вкушать плоды победы. Подушки здесь были мягче, чем у меня в кровати, и пахли благовониями. Играла ненавязчивая музыка, а со всех сторон звучал смех. На столе были серебрянная посуда, позолоченные кубки, разноцветое стекло, красиво расписанная керамика.
— Интересный меч, уважаемый триумвир, — лукаво улыбнулся Фальвус, расплываясь на подушках аки Джабба Хатт.
— Да вот. Тетя моего сына подарила. Пока в бою не пробовал.
— Вы привнесли в нашу семью любопытные и даже… опасные связи, — дипломатично произнес Севидий, косясь на Ноция, которому скучно было сидеть за столом.
Он занимался тем, что гладил небольшую, породистую собаченку. Должно быть, подарк Фальвусу от каких-нибудь заморских партнеров.
— Опасные? — усмехнулся я. — Точно не опаснее вас самих. И это, разумеется, комплимент.
— Уж таковы бурные воды большой политики, — ответил Фальвус. — Без крепких и острых зубов много жира не наесть. Канртег долго оставался исключением. Слишком далеко, слишком затратно держать здесь гарнизон. Да ещё и бурная Териона. Но пираты ныне на дне морском, а мы здесь.
Севидий подождал, пока станет ясно, что я не собираюсь брать слово, и ответил сам:
— Вы предлагаете экспансию, глубокоуважаемый Фальвус?
— Упасите боги, — отмахнулся Осьминог. — Эта дыра не сможет жить по имперским законам. Нет. Вот что-то удержать на Терионе и обеспечить верность новых властей Канртега — подобным образом поступить было бы разумно. Так шепчут мне мой опыт и моя алчность, которая уже столько лет успешно заменяет музу.
— Достойные советчики, — кивнул я.
А далее вкратце описал ситуацию с городским Советом и бунтовщиками, которые выкатили нам параллельные предложения.
— И все же девчонка нам пригодилась, — подытожил Фальвус, отпивая из кубка какое-то зелье.
— Орина?
— Она. Вторую же у нас забрала богиня смерти. Я бывал в Канртеге не раз и не два. Трущобы всегда бурлили. Но главной защитой Белого Города было то, что соседа с другого конца улицы любой бандит ненавидел больше, чем Совет. Что же объединило их? Неужели свет разума неожиданно озарил их темные, дремучие умы? Или же чья-то нежная, но твердая рука направила гнев толпы в нужное русло?
— Хм. Думаете, что она не просто посредник? — спросил я.
Фальвус промолчал, позволяя говорить младшим участникам нашей пирушки.
— Может быть, она и девица, но боевой опыт есть, — вступил в разговор Поций. — Она пережила Север. Не многие из наших врагов этим могут похвастать.