— Она стремится захватить власть в городе для себя? — осведомился Севидий.
Скорее пытается восстановить справедливость, но может оказаться, что захватит власти — единственный способ это сделать. Не особо я верю, что Орина метит в диктаторы Канртега. Скорее она попытается создать новый городской Совет и стать при нем чем-то типа архонта. Хотя, фиг знает. Так ли хорошо понимаю ее мотивы?
После слов Фальвуса я по-новому взглянул на все произошедшее. Что если Орина давно готовила такой сценарий? Может быть, она сначала не думала о захвате власти. Просто наращивала свои контакты с местными. А потом детали пазла начали стремительно складываться. Она увидела возможность достичь гораздо большего, чем собиралась изначально.
— Может, стоит подрезать крылышки этой пташке? — поинтересовался Севидий.
— Зачем же? — усмехнулся Фальвус. — Она создает в городе конфликт, который мы успешно поможем разрешить и затем благородно примем дары от спасенных канртегцев. Это проще и приятнее, чем всех ограбить.
— А что, если мы примем ее сторону? — спросил я.
— Сторону черни? — переспросил Фальвус. — Интересно, но едва ли выгодно. В случае их победы город может погрузиться в хаос. Вслед за одним переделом власти, начнется другой. Это будет мешать торговле.
— Или же девчонка сумеет подмять город под себя, — добавил Поций. — У нее есть немного преданных воинов и магия. Этого может быть достаточно, когда мы уйдем. Она останется здесь единственным стратегом.
— Северянка во главе Канртега, — насторожился Севидий. — Дочь опального вождя, убитого с одобрения Империи. Мне почему-то кажется, что рядом с ней очень быстро появятся шаддинцы.
— Появятся! — согласился Поций. — Этим мышам только оставь щелку, и всюду пролезут.
— Значит, нужно забрать сокровища и оставить после себя лояльную Империи верхушку, которая сможет удержать город, — подвел я итоги.
— Это было бы разумнее всего, — согласился Фальвус. — Но если вы вдруг захотите просто разорить город, то кто станет возражать?
— Полагаю, жители Канртега, — ответил я.
— Да кто ж их спросит! — жизнерадостно заявил Поций, а Севедий засмеялся так неприятно.
Действительно.
— А сейчас давайте немного отвлечемся от коварных хитросплетений политики, — произнес Фальвус. — Иначе можно испортить аппетит. Так разогреем же его зрелищем по-дикарски простого кровопролития. У меня для вас есть небольшой сюрприз. Зрелище, что может заинтересовать даже людей, искушенных в ратных делах.
Моряки Фальвуса принялись огораживать часть палубы в шатре. Получилась небольшая площадка, которой была уготована роль арены. Едва ли столбики с веревками будут способны удержать насилие внутри круга. Это лишь символическое ограждение. Реальным были легионеры в полном снаряжении, вставшие с дротиками и щитами по периметру площадки.
С правой стороны шатра вышла первая группа участников будущего боя. Канртегцы. Шесть штук.
— Этих голубчиков мы выловили во время погромов около гавани, — заявил Фальвус. — Отъявленные мерзавцы. Однако им обещана жизнь в случае победы, и я сдержу своё обещание. Слово на втором месте среди ценных вещей благородного человека. На первом, конечно же, семья и родные земли.
Шестеро пойманных погромщиков были вооружены короткими мечами и одноручными копьями. Ни щитов, ни брони. Лишь лохмотья, грязь и струпья. Характеристики довольно посредственные. Отнюдь не воины.
— Их противником станет кровожадный дикарь, славящий в своих молитвах Забытого. Пусть он называет его другим именем, но каждому образованному человеку понятна суть этого божества. И кто же победит сегодня ночью: один дикарь с далекого острова или шестеро уличных крыс из проклятого города?
С левой стороны шатра в сопровождении пары абордажников и даже венатора вышел высокий, смуглый островитянин лет тридцати с татуированным лицом. По ощущениям он весил раза в два больше чем любой из канртегцев. И дело даже не в росте. Мяса на костях у этого молодца хватало. Жилистые руки, тяжелые кулаки. Из одежды только набедренная повязка.
Певец ярости Мадарчи
Нестроевая элитная пехота
Заклинатель
Кроме стандартных полосок выносливости, морали и стихийной энергии, у него также имелась отдельная шкала ярости.
Дикарь оглядел всех собравшихся с любопытством, надолго остановившись на нас с Фальвусом. На лице не было ни капли страха. За свое недолгое пребывание в этом мире уже насмотрелся на дикарей. Они тоже бывают очень разные. Гераты, Эйлит, Белквергост и прочие уроженцы Дальнего Севера по сути своей относительно мирные люди. Они умели защищать себя, но до смерти Сердца Мира не пытались жить войной. Мадарчи другие. Рубий немного рассказывал о них. Это люди проживающие на большом острове, мало пригодном для сельского хозяйства. Их главная религия — культ первобытной войны. В ней нет места для дисциплины, политических выгод, экономических расчетов. Лишь ярость, коварство и бесстрашие воспеваются в их легендах. Произнося слово «дикарь», имперский гражданин часто представляет себе здорового, злобного воина-каннибала, покрытого шрамами. Мадарчи именно такие.