— О, боги…
— Нет. Люди. Обычные люди и обычная логика разделения власти.
"Обращайтесь гири в камни,
Камни обращайтесь в стены.
Стены ограждают поле,
В поле зреет урожай".
— Но почему? Как они могли так поступить со своими согражданами⁈ Они сражались вместе! — растерянность Орины сменил гнев.
Звонкий голос девушки эхом отдавался на пустынном острове. Наивный молодой гнев, чистый, острый и хрупкий, как горный хрусталь.
— Сограждане? — переспросил я. — Для тебя все жители серых кварталов одинаковы, но для рыбака бандит, нищий или конкурент — такая же проблема, как и зарвавшийся ублюдок из городского Совета. Толпы никак не могли успокоиться. И честные труженики нашли управу на разгул головорезов. Именно так они это видят, а не как предательство бывших товарищей. Такие истории они расскажут своим детям и будут по ночам спать спокойно. По крайней мере, большая их часть.
Девушка немного успокоилась. Кажется, гнев в ней быстро перегорал. Его угольки с шипением гасли под холодным потоком безысходности.
— Элиты обновились, — продолжал рассуждать я. — Самых нежизнеспособных и потерявших берега уничтожили бандиты, которые затем сами потеряли берега и были разгромлены наиболее организованными силами. Это ещё относительно повезло. Прежняя власть и наименее радикальные бунтовщики вроде бы нашли общий язык. Есть шанс, что все на этом затихнет, и новых витков насилия не будет. По крайней мере, масштабных. А так, уверен, что в ближайшие месяцы неопознанных трупов и пропавших без вести людей в городе прибавится.
— Где я ошиблась?
— Не надо было так упорно истреблять ашминитов. У Климендиса и компании была изначально мысль позвать тебя в заговор, но они быстро поняли, что ты не согласишься.
— Я не об этом, — отмахнулась Орина. — Разве за это мы сражались?
— Ты не за это. Остальные? Именно за это. Они не представляют город другим. Без рабства и ашминитов. Без этого не будет прибыли. Сейчас, уверен, многие из бунтовщиков думают, что поступили наилучшим образом. Жить в городе таки станет легче. Самые наглые из прошлой элиты мертвы, бандитов осадили, ашминитов снова поставили на службу Канртегу.
На волне бунта и революции преуспевают самые радикальные деятели: сторонники репрессий, непримиримые идейные борцы, анархисты и просто грабители. Но затем наступает время не разрушать, а восстанавливать. Строить нечто новое на руинах старого. И тогда волна откатывается обратно. Обычно происходит некая амнистия наиболее полезных деятелей прошлого, а самых-самых радикалов, наоборот, уничтожают бывшие товарищи. Отсюда, собственно, и выражение про то, что революция пожирает собственных детей.
Причем таких волн может быть несколько. И Канртегу ещё относительно повезло. Но, впрочем, он сам не такой уж большой — буря в стакане. И для множества волн насилия банально не хватает масштаба.
Каждое зерно стремится пробиться сквозь стены, но в конце концов заменит их. Круговорот власти. Убив дракона, сам становишься драконом. А если не получится, то найдется более драконистый кандидат из твоих бывших соратников. Далее смотреть пункт про революцию, пожирающую своих детей.
— Понаблюдал пока за вашей песочницей, — продолжил речь я. — Пофантазировал на тему того, как оно будет в Империи. Гром там обязательно грянет. Причем у нас все будет намного масштабнее и сложнее. Этот конфликт решит не только судьбу отдельных городов, но целых регионов и царств.
Орина не ответила. Кажется, ее поплавило. Я дал бывшей принцессе время собраться с мыслями. Она криво улыбнулась, смахивая с лица волосы, и спросила голосом человека, которому уже нечего терять:
— А я умру здесь, да? Ведь неразумно терять ценный опыт и отдавать другого избранника богов на растерзание ашминитам. Нерационально, да?
— Конечно, — согласился я. — И, думаю, должно быть очевидно, что просто отпустить тебя нельзя. Ты уже на прицеле у могущественных сил мира сего. Отпущу я — не отпустит Сандис. Или ты ещё к кому из врагов примкнешь. Не вариант. Но умрешь ли ты здесь сегодня? Все зависит от твоего решения.
— Неужели? — удивилась девушка, явно не веря моим словам.
— Да. У меня есть три варианта прощания с тобой. До первого ты уже сама догадалась. Вот, — я указал на настил ринга. — Мы сразимся с тобой насмерть.
— Разумеется, в честном бою, — не скрывая иронии добавила девушка.
— Конечно, нет. Но в достаточно честном, чтобы у тебя были шансы меня убить. Я готовился, стал сильнее, но в бою без магии ты все еще можешь выиграть. Веришь или нет — мне без разницы.