«Ладно. Ладно», — прозвучал на фоне горного ветра голос мертвого пирата. — «Решим все по старому. Ты ведь этого от нас хочешь? Старое доброе кровопролитие в твою честь».
То были его последние слова.
На камне поверх картинки выступила кровь. Капли быстро стекали вдоль желоба, попадая в чашу. Все произошло за считанные секунды. После остатки крови впитались в поверхность камня. Но из чаши кровь никуда не делась. Это индикатор? Когда чаша наполнится, то я получу вторую сторону силы стратега? Вероятно так.
На камне появился новый образ. В этот раз я узнал улицы и стены Сейд-Нирама. Бой трое на трое. Мое противостояние с Яхсадом. И снова на камне выступила кровь, стекая в чашу.
«Один на один?» — раздался в завываниях горного ветра голос давно сгинувшего шаддинского стратега. — «Ты чернокнижник и сын змеи. Этот вызов бросаешь лишь потому, что надеешься убить меня чарами. Трое на трое. Никаких колдунов, демонов, чудовищ».
Еще кровь стекала в чашу. Сложно прикинуть точное количество, но ощущение, что она заполнилась сильно больше, чем на две сотых. Возможно, система учета крови у Забытого сложнее, чем объяснял Сагион. И, например, поединки со стратегами считаются чем-то особо почетным. Если так, то очень хорошо.
А вот смерть Эламы мне Забытый не засчитал. Я не поразил его в бою, а казнил уже после, да и в процессе мне помогали.
Затем последовало еще несколько сцен моего участия в массовых баталиях, но за них мне начислили лишь совсем чуть-чуть жертвенной крови. Видение оборвалось, утонув в белом тумане. Я проснулся, ощущая прилив бодрости и сил. Вот сейчас, действительно, захотелось праздновать. Редко после прежних военных кампаний я настолько ярко ощущал себя победителем. Обычно в бочке меда имелось несколько ложек дегтя. А может быть даже целая бочка дегтя, которая стояла рядом и ждала своей очереди.
После победы над Геором меня тут же отправили в Шадд. Да еще и Сердце крайне желало заполучить мою душу, что не добавляло спокойствия. После Сейд-Нирама потребовалась срочная госпитализация во Дворце Дэвов. После Бер-Шадда пришлось бегать от убийц Сандиса и активно лезть в зловонное болото имперской политики. А сейчас… Гастос мертв и все. Лания ушла. Проблем вроде бы куча, но все они где-то далеко. Никто не пытается меня укокошить прямо сейчас. Невероятно. Все же судьба умеет делать иногда, действительно, неожиданные кульбиты.
Я поднялся с кровати и вошел в основную часть шатра.
— Есть новости по Альденг? — спросил я у Гинда.
Тот разочарованно покачал головой и добавил.
— Она вела очень активную общественную жизнь. Пытаемся проверять контакты, но их много. Предатель из хранителей зала мертв. Призванный монстр сразу же убил его и выжег душу.
Хм. Даже с тенью не поговорить.
— Кстати, пока вы ныряли, я немного побеседовал с этим ренегатом… Екилом. Точнее ему хотелось поболтать. Он утверждает, что Гастос до самого последнего дня не знал о тождественности Мирканто и Рене Рег Лании.
Не удивлен, однако падение короля пиратов обрастает новыми деталями. Гастос думал, что ему помогает сила вне системы, но на самом деле она давно уже стала частью глобального расклада. Просто под иным именем. Он думал, что избран, но был избран лишь на роль разменной монеты.
Одевшись с помощью Касс, я вышел из шатра. Орина, похоже, только недавно легла спать. Я же провел в кровати большую часть единственного солнечного дня Канртега. Светило уже клонилось на Запад, а облаков на небе стало заметно больше. Скоро они снова сольются в единый покров. Ни солнца, ни звезд — таков страшный приговор городу кровавых алтарей, вынесенный Антавием Сагионом. И этот вердикт не подлежит апелляции.
— Стратег, надо что-то делать с ведьмой. — вскоре обратился ко мне один из центурионов. — Она мешает нести службу.
— В смысле?
— Несколько часов она валялась пьяная на лестнице. Пришлось силой оттащить ее в комнату. Не переступать же через нее каждый раз.