Был, пожалуй, только один относительно серый персонаж. Некий богатый толстый развратник, который попытался устроить мятеж, подкупив столичную гвардию. Получилось, но его сторонников быстро расколотили более опытные части. А далее автор подчеркивает, что данный гад смело зарезался кинжалом в сердце. Такого от него никто не ждал. Мол всю жизнь был трусом, тряпкой и развратником, но ушел как самурай. Я бы даже удивился такому способу суицида, однако находил историю о мужчине, заколовшимся отвёрткой. Его смерть точно бы списали на убийство, если бы не записка и запертая изнутри квартира.
В дверь постучали.
— Да, входите.
На пороге комнаты появилась невысокая девушка лет двадцати.
— Добрый вечер, стратег. Поздравляю вас с победой на арене.
— Спасибо… — ответил я, пытаясь мозгом допереть что происходит. Вроде на служанку не похожа. Да и та сразу бы назвала цель визита. Например: господин Стилион просит вас вернуться на пир и снова слушать его выебоны.
Молчит, смотрит на меня и улыбается так… загадочно. Будто готов у нее некий трюк или розыгрыш.
Я отложил свиток, описывающий злоключения патрициев.
— А вы по какому вопросу?.. — неуверенно продолжил я, хмурясь.
— Хотела вам кое-что показать. — вроде бы спокойно произнесла она, но улыбка её стала ещё более загадочной.
— Ну ладно…
— Я подойду к окну. Там света больше.
— Хорошо…
Она скользнула в комнату, затворив дверь. Девушка несла некую корзину, покрытую тканью. Может, там подарок чей-то?
Меня посетила мысль и о покушении. Но в дом префекта и мышь бы не проскользнула. Вокруг торчат наемники Стилиона и городские солдаты. На пути к моей комнате двое ликторов. Да и не успел я ещё никому на хвост наступить достаточно сильно.
Вместо того, чтобы открыть корзинку и показать содержимое, девушка поставила её под окно. Странная гостья замерла в лучах вечернего теплого солнца. Похоже, она меня разглядывала. Я хотел заговорить снова, но осекся. Мягким, почти ласковым движением моя гостья развязала шнуровку на своем лёгком наряде. Белая ткань скользнула по гладкой коже.
Девушка снова беззаботно улыбнулась, провела ладонями вдоль изящной фигуры, слегка сжав небольшую, но крайне привлекательной и правильной формы грудь. Она мне позировала. Мол говорила же, что хочу кое-что показать…
Я как-то даже немного завис, заинтригованный подобным зрелищем.
— Вы такой высокий. — произнесла она.
— Я чуть выше среднего для своего народа…
— Сядете, пожалуйста, на кровать. Так будет проще.
— Проще что? — спросил я, опускаясь на ложе, довольно низкое по нашим меркам.
Девушка подошла вплотную, так что её грудь была примерно на уровне моего лица.
— Вот что.
Она наклонилась, при этом целуя меня в шею. Это действие окончательно перевело меня из ступора в состояние возбуждения. Я даже начал действовать, проведя ладонью по гибкому стройному стану.
— Нет. — вдруг сказала она, снова вводя меня в ступор.
Какой ещё нет? Что вообще происходит?
Она взяла мою правую ладонь, убрала со своей талии и положила на грудь.
А… Значит такой "нет". Такой "нет" это очень даже "да".
Затем левую мою руку она направила вниз по своему животику, прямо…
При этом смотрела мне в глаза, довольно бесстыдно, но мило улыбаясь. Она игралась со мной. Нравилось ей то смущать, то возбуждать страсть. Однако последней во мне скопилось уже слишком много.
Совместными усилиями мы избавили меня от роскошных одеяний. Теперь можно было с полной самоотдачей заняться прекрасной незнакомкой. Первый раз когда я не знаю имени девушки в своей постели. Есть в этом что-то пикантное. Хотя моя гостья была одна сплошная пикантность от кончиков волос до лёгкого стона, который она издала при первом соитии.
У всего этого действа были три минуса. Все три не по вине моей гостьи.
Первое: чертов мой желудок. Стоило ей в позе наездницы чуть на меня облокотиться, как ложка боли плюхнулась в бочку удовольствия.
Второе: моя физическая кондиция в целом. Имея рядом, а также на себе и под собой такое прекрасное создание, хочется сделать с ней что-нибудь этакое. В хорошем смысле. Ну там поднять на руки и прямо на весу… Но сидячая работа не способствует хорошему состоянию мускулатуры.
Третье: это длилось всего лишь около часа, а не по два — три часа каждый день в течение месяца.