— Пришла в себя, у девочки удивительный дар самоисцеления, — дополнил Ларс. — Вам не стоит волноваться.
Да чего они так все переполошились? Я опустил взгляд вниз, на своё тело и немного охренел. Форма, в которой я так и уснул, кусками вплавилась в тело. Там, где от неё ничего не осталось, был стейк лучшей прожарки. То-то жаренным пахнет…
— Ёб… — договорить не удалось, в горле запершило, и я закашлялся.
В меня опять залили воду и строго велели помалкивать. В их глазах стоял тот же вопрос, что и в моей голове. Как я умудрился выжить? Пернатая сволочь попыталась меня сжечь!
— Вестник где? — всё-таки заговорил я, когда напился.
— Какой Вестник? — Ларс заозирался. — Здесь есть кто-то ещё?
Лять, ещё и свалил. Но я был уверен, что мне не показалось. Такого моё больное воображение придумать не могло. Вот уж кого, а ангелов я не ожидал увидеть. Пусть и чернокрылых.
— Гримуар…
— Не беспокоитесь, Ваше сиятельство, я его забрал. И закрыл, — доложил швед. — Но там остались следы… Боюсь не в моих силах от такого избавиться.
Значит теперь мой пляж украшает огромная хрустальная печать. Меня хорошенько прожарили под спецэффекты, которые наверняка вся столица заметила. В наши ворота явно скоро постучатся.
А всё потому что я недооценил мелкую девчонку, которая вдолбила себе в голову показать свою пользу и силу. Злость, не на неё, а на себя, накатила, придавая сил. Ребёнок-то ещё ничего не понимает, но я-то… Заигрался в магические игрушки.
Может и правда свалить в Стражи, подальше ото всех, кто может пострадать? Я оглядел взволнованные лица. Нет уж, хрен я их брошу. Мне ещё Фросю пороть.
— Надо прибраться… — я умудрился приподнять голову.
Оттащили меня к террасе, так что место призыва я отсюда смог рассмотреть. И понял, что такое скрыть будет немного проблематично. Деревья уложило словно колоски на жатве. Острыми кольями торчали обломки стволов. И кажется даже отсюда видны были блики на запечённом песке.
Боюсь, тут неприкосновенностью частной собственности не отделаешься. Такая хрень, пожалуй, и из космоса видна будет. А уж фонило оттуда так, что даже я ощущал.
Но первым прибыл целитель. Сморщенный дедок быстро осмотрел меня, ничуть не беспокоясь о болезненных ощущениях и разогнал всех. Уложил морщинистые руки на пылающую грудь и взялся за лечение.
Метод его был грубым, но действенным. Я старался не орать, держался очень долго. Минуты две. Но дедок на мои вопли не обращал внимания, даже не поморщился. С меня слетали ошмётки ткани и, кажется, кожи. В итоге я оказался совершенно голым и розовым, как молочный поросенок. Всё чесалось так сильно, что я чуть зубы не сломал, стиснув их.
Целитель, тем временем, выглядел всё хуже. Лицо осунулось, кожа обвисла, под глазами залегли синяки, я сами глаза словно выцвели. Я уже хотел остановить его, пока он тут не рухнул рядышком, но тот убрал руки, слегка убавив мою розовизну.
Черепушку обдало ветерком, и до меня дошло, что волосы тоже сгорели. Представляя, какой я сейчас красавчик, я усмехнулся. Лысый из Браззерс, но в молодости. Стетхема из меня не выйдет, всё прое…
— Мазь, — с заметным усилием дедок достал из своего саквояжа литровую банку с чем-то бледно-зелёным. — Поможет закончить исцеление.
Он дрожащими руками извлёк оттуда же телефон, потыкал в него и выдавил улыбку:
— Счёт я вам отправил.
Судя по продолжительной шведской речи из дома, Ларс его получил и цифра его смутила.
— Обращайтесь, — улыбка дедка стала злорадной.
Он с трудом поднялся, окинул оценивающим взглядом результат своей работы и, пока я стыдливо прикрывал пах руками, засеменил на выход, шаркая и покачиваясь.
Ко мне тут же прибежали все. Княжна покраснела, хотя что она там не видела. Парни ржали, отмечая оттенок моей новой кожи, но Ларс шыкнул на них и замотал меня в предусмотрительно прихваченный плед.
Меня чуть ли не на руках понесли на кухню, вручили чашку с горячим чаем и уставились, ожидая объяснений. Но, памятуя о травмах, дождались пока я допью. Я налил себе ещё и рассказал обо всём, что случилось этой ночью.
Выслушал я и их. Команда в полном составе, кроме наставника, осталась ночевать у меня. Мой приказ убираться выполнили без пререканий, Фросю забрали и укрылись в подвале. Сказали, что полыхал я всеми оттенками так, что никому и в голову не пришло ослушаться.
Но Глебу они позвонили, и монах явился как раз под конец разговора. Пришлось всё повторять, что было не лишним, я вспомнил новые детали. Как и обещал Лазарю, о способе связи со Стражами я не сказал. Только то, что могу на них выйти, если понадобится.