***
– Не осталось больше у Небесного Повелителя владений, чтобы наделить ими младшего сына, безликого Западного Ветра, – заскрипел над ухом нянюшкин голос. – И приказал ему отец во всём подчиняться старшим братьям.
Лайсве вздрогнула и укололась об иголку, воткнутую в растянутую на пяльцах ткань. Выступила кровь. Пришлось её слизнуть, чтобы не испортить вышивку, над которой Лайсве корпела весь последний месяц.
Надо же, заснула посреди бела дня. Да ещё на жёстком стуле в неудобной позе. Нет, нельзя подолгу за работой засиживаться, а то и не такая муть приснится. Так всегда отец говорил, когда Лайсве прибегала к нему в слезах после очередного кошмара.
«Мы не ясновидцы, наши сны не сбываются. Да и какое зло может угрожать за надёжными стенами родового замка, который охраняют доблестные Сумеречники?»
В угловом камине потрескивали сосновые поленья, обогревая маленькую гостиную. Лайсве дожидалась здесь брата-близнеца Вейаса. Пока его учили фехтовать и пользоваться родовым даром – мыслечтением, Лайсве приходилось вышивать и выслушивать наставления о хороших манерах и добронравии. А порой так хотелось сбежать в лес и насладиться свободой.
– Но Безликий был горд и вольнолюбив, – продолжала нянюшка.
Лайсве уже слышала это сказание, как и все другие, добрую сотню раз, но уж очень их любила. Они словно переносили её во времена, когда они с братом, совсем ещё крохи, трепетали от каждого слова и прятали головы под одеяла в самые страшные моменты.
Лайсве выглянула в окно. На улице сгущались серые весенние сумерки, но Вейаса всё не было. Опять развлекался с какой-нибудь служанкой? А ведь обещал навестить! Сколько ещё таких вечеров осталось? После церемонии взросления им придётся расстаться: Лайсве уедет в замок будущего мужа, а Вейас отправится проходить испытание и станет рыцарем.
– Отказался Безликий подчиняться отцу и вступил на тропу нетореную, чтобы самому решить свою судьбу, – голос нянюшки опустился до хрипловатого шёпота. – Долго скитался он по свету неприкаянным, стоптал семь пар железных башмаков, изломал семь железных посохов, изглодал семь железных караваев, прежде чем обрёл свои владения. Была та земля широка и плодородна, но кишмя кишели на ней демоны, мешали возделывать поля, пасти стада и строить новые сёла. Покликал Безликий самых смелых из охотников и повёл их в поход против злокозненных тварей. Кололи их копьями, секли топорами, стреляли из луков, три человеческих жизни бились, пока не очистилась земля от скверны. Когда затрубили горны победы, Безликий почувствовал смертельную усталость. Наказал он охотникам создать орден, который бы хранил всех людей от демонов, и удалился на край земли. Но белоглазые вёльвы говорят, что ушёл Безликий не навсегда, а лишь уснул до поры.
– Да-да, и проснётся, когда наступит конец времён, – заявил Вейас, вваливаясь в комнату. На красивом лице играла удовлетворённая ухмылка. Хорошо развлёкся. – Никогда не понимал этой истории. Если Безликий – наш покровитель, то почему дрыхнет, пока его мир катится демонам под хвост?
Испортив волшебство нянюшкиного сказания, Вейас развалился на обитом голубым бархатом диване.
Конечно, куда Лайсве с нянюшкой до его распутных девок. От раздражения захотелось заскрежетать зубами.
– Ты ничего не понимаешь в настоящих историях, – поддела сестра. – Безликий набирается сил в ожидании последней битвы, а люди ещё должны доказать, что достойны спасения. Правда, нянюшка?
– Так откуда же мне знать, что думают боги? – развела старуха морщинистыми руками.
– И кто из нас ничего не понимает?
Вейас швырнул в сестру подушкой.
– Всяко побольше тебя, – хмыкнула Лайсве, поймав её у своего лица.
Вейас самодовольно сцепил пальцы в замок и смачно ими хрустнул. Лайсве подкралась и стукнула его всё той же подушкой. Брат зарычал. Они покатились клубком, барахтаясь и скача по дивану, как в детстве. На мгновение показалось, будто они вернулись в ту счастливую пору, когда в их жизни ещё не было ощущения, что всё вот-вот закончится.