Кодекс ордена Микаш изучил вдоль и поперёк, спросонок мог процитировать любое место. В витиеватых древних строках могла отыскаться лазейка, которая бы позволила ему стать рыцарем. Но её не было. Точнее, там вовсе не говорилось, что Сумеречник должен обладать знатным происхождением, достаточно было лишь иметь родовой дар и желание защищать людей от демонов. Только сейчас до Кодекса никому дела нет. Йорден и вовсе ни разу его не читал, а его отец вряд ли помнил хоть строчку.
Микаш вгляделся в подпись на письме. Резкая, строгая, без вычурной витиеватости, легко читаемая. Маршал Гэвин Комри. Некоронованный король. Он представлялся таким же грузным и весомым, как лорд Тедеску. Хитрым и коварным. Если и пообещает взять, то обманет. Нет, наступать дважды на одни грабли – непростительная глупость.
К тому же резерв ещё не восстановился и, вполне вероятно, не восстановится никогда.
Нужно искать другой путь.
– Что ж, белоземская принцесска, я еду к тебе.
Микаш отложил книгу с письмом и затушил свечу.
Глава 2. Белоземская принцесса
1526 г. от заселения Мунгарда, Белоземье, Веломовия
Лайсве готовили к свадьбе по старым, давно забытым обрядам: выкупали в отваре ромашки и полыни, одели в простое платье из белёного льна, распустили волосы и возложили на голову венок из кувшинок. Рядом были только незамужние девушки: на праздниках юности старости не место. С танцами и песнями невесту провожали в священную дубраву, где уже ждал жених со свитой.
Царствовала ночь. Полная луна венчала небо. Трещали костры, освещая путь и напитывая воздух запахом хвои.
Меж вековых дубов показался силуэт суженого. Высокий, широкоплечий – по стати ясно, что могучий воин и благородный человек. Такой же простоволосый, в длинной неподпоясанной рубахе. Мужественное лицо озарила улыбка. Столько восхищения и нежности было в ней, сколько Лайсве никогда не видела.
– Клянусь, что отрекаюсь от всех женщин, кроме тебя, и не возьму в постель другую, пока ты жива и даже после смерти, – сорвались с его губ искренние слова.
Зашелестели листья, хрустнула сухая ветка, заставив отвернуться от суженого. В кустах затаился таинственный зверь, припал к земле. Белое пятно по всей морде походило на маску. Глаза сияли синевой неба, горела рыжим пламенем шерсть. Зверь принюхался, выгнулся и зашипел.
Лайсве оглянулась на поляну. Её устилали растерзанные тела, над ними возвышался суженый. Рубаха его, чёрная, сливалась с ночной мглой, а на груди извивались угольные змеи. Он протянул руку и колдовским голосом прошептал: «Будь со мной, будь одной из нас!»
Огненный зверь взревел, разрывая паутину наваждения, и бросился прочь. Лайсве следом.
Сквозь тонкую ткань кожу студил мертвецкий холод. Нависавшие низко ветки нахлёстывали по рукам, раздирали платье на лоскуты, вырывали клочья волос. Ноги уже не держали, сердце грохотало, но Лайсве не останавливалась. По пятам мчалось нечто тёмное, страшное, злое. Оно не убьёт – захватит, выжрет сердцевину и заставит жить безвольной куклой.
Лайсве зацепилась за корень и упала, разбив колени, подскочила и снова побежала. Зверь свернул с большой дороги на едва заметную стежку. Нельзя его потерять. Только он знал путь к спасению.
Впереди забрезжил просвет. Зверь замер у опушки. Спасение рядом?
Лайсве едва успела остановиться на краю пропасти. Из-под ног посыпались камни, потонули в пустоте, так и не достигнув дна. Противоположный край земли было не разглядеть. В вышине грозовые тучи доедали остатки луны. Сзади гудел мёртвыми голосами Мрак, валил высоченные сосны, иссушая и разнося в труху, смердел гнилью и скрежетал, протягивая к Лайсве щупальца.
Он был там, её суженый, в самом сердце. Это он крушил и убивал всё живое, он был самим Мраком!
Огненный зверь метался вдоль обрыва, оборачивался на погибающий лес, рычал и продолжал кружить.
Мрак замер в двух шагах. Суженый снова протянул руку и позвал Лайсве по имени.
– Ты не тронешь Зверя?
– Мне нужна только ты!
Она почти приняла Мрак, когда Зверь выскочил вперёд, обнажив клыки. Щупальца кинулись наперерез, но тут же загорелись. Вспыхнул чудовищный пожар, очищая мир от живых и Мрака разом, но ни Лайсве, ни зверь уже не видели этого, растворившись в огненном зареве.