— Ты думаешь, что он жаждет — захватить наши земли?
— Нет! Мне кажется, что он хочет совершенно другого, — в этот момент Эдуард повернулся и внимательно на меня посмотрел. В его взгляде была абсолютная уверенность в своей правоте.
Я невольно напрягся.
— И чего же он, по-твоему, хочет?
На губах первого министра появилась зловещая улыбка.
— Он хочет нас уничтожить и непросто уничтожить, а стереть с лица земли. — Его голос был достаточно спокоен, но в глубине его черных глаз, плясали яростные огоньки.
— Ты думаешь, что этот маг настолько спятил, что решил освободить мир от таких "гадких созданий как мы"?!
— Я уже так не думаю. Я в этом абсолютно уверен!
— Да зачем это ему?!
— Кто его знает, может, решил освободить мир от темных жителей. Ты же знаешь, как наивны все эти светлые. Им лишь бы предлог нашелся, а повоевать, да повозмущаться они всегда были горазды. Вспомни хотя бы эльфов. Многие из них до сих пор считают нас исчадиями хаоса, хотя прошло уже больше двадцати тысяч лет с войны тысячелетий. В которой, кстати, победителей нет! Но эти высокомерные типы считают наоборот и при любом удобном случае пытаются припомнить нам, что Турингветиль, будучи их богиней, победила Черного дракона. Но они как всегда не берут в расчет, то, что она была, во-первых, и нашей спасительницей тоже, а во-вторых, богиней она не была. Спасительницей, защитницей, и конечно же порождением света, но не богиней.
— Но это уже не нам решать. Согласись. — Понимающе произнес я.
— Да уж.
— И потом, даже, несмотря на все свои предрассудки, они ни разу не пытались вмешиваться в наши дела, — спокойно проговорил Эдуард. — По-моему, светлые просто считают это выше своего достоинства!
— Может быть. Но все же, не стоит обобщать.
— А люди, чем лучше. — Я усмехнулся. Всегда знал, что он людей на дух не переносит. — А гномы, даже друиды, которым, в общем-то, совершенно нет дела, до реального мира, и те считают нас сущими ничтожествами.
— Но не все же такие! — возразил я. — И когда это нам было дело до того, что о нас думают?! После войны тысячелетий мы сильно изменились, а если они считают, что у нас нет сердца, то это не значит, что у нас нет и благоразумия.
— Да какое там благоразумие! Знаешь, после того как я побывал в их землях и наслушался о чем они думают и как живут, мне стало по-настоящему противно. Я до сих пор не понимаю, как можно жить в выстроенном вокруг себя мирке и не интересоваться правдой и реальным положением дел.
Узнаю Эдуарда. И как с таким пессимистичным настроем можно жить?!
— Не нам их судить. Когда-нибудь они все поймут и изменятся. И мир покажется им не только черным и белым.
— Ты думаешь, что они изменяться?! За своими пороками и иллюзиями, люди не разглядят, даже маленького ребенка попавшего в беду. Просто закроют на все глаза и пройдут мимо. — После этих слов он развернулся, устремив свой взор вдаль.
Недолго думая, я положил ему руку на плечо и сказал:
— Если бы они не были настолько глупы, нам бы не было так весело подшучивать над ними!
Он посмотрел на меня и невольно улыбнулся, но в его глазах на смену ярости пришла неимоверная тоска и боль.
Глава 13. Закрутит так…
Рейта.
Вокруг меня лишь тьма времен,
А я дитя, дитя надежды.
Я сплю и вижу дивный сон,
В котором было все как прежде.
В моей душе как ураган,
Проносятся воспоминанья.
Вот я ребенок, вот дракон,
А вот я человек надежный.
Все времена,
Все судеб огоньки,
Что прожила я без тоски.
И где любила без обиды,
И где мечтала, больше никогда,
Не стать оружием фемиды.
Вот по щеке бежит слеза,
И падает в глухую бездну.
Уж не осталось и следа,
От той кем я была тогда.
Бесстрашно я сражалась, умирала,
А сердце бешено страдало,
От мысли, что уж никогда
Не полюблю и не поплачу.
О том, что будет все иначе
И это просто страшный сон…
Я лежала где-то в темноте, сжавшись в комочек и просто плача. Я больше не знала, кто я и кем была. В моей голове было так много воспоминаний, так много прожитых жизней и испытанных эмоций, что я захлебывалась ими. Сердце бешено билось, не давая успокоиться. Я плакала, плакала и вместе со слезами из меня уходили последние остатки разума. Давеча не знакомые пейзажи и люди, любовь, обида, ненависть, зависть, самолюбие, гордыня. Все чем и кем была я когда-то.
— Кто же я? Кто? — всхлипывая, произношу. — Зачем? Почему это происходит со мной?
"А ты не знаешь, дочь моя"? — В голове как удар колокола раздался незнакомый голос. Я насторожилась. Но от этого мне легче не стало, тьма окутывала все вокруг меня, не давая разглядеть хоть что-то. Да и этот голос…
"Ты не узнаешь меня, Турингветиль"?
— Турингветиль, — неосознанно повторила я за голосом.
— Да дитя моё. Турингветиль, — Произнесла незнакомка и появилась рядом со мной. От неё шел неяркий голубоватый свет, который позволил разглядеть хоть что-то. Женщина была прекрасна, ее длинные черные волосы обрамляли идеально провальные черты лица, а глаза как два огромных нефрита смотрели на меня. На её совершенной фигуре было черное, как ночь платье. Женщина села рядом со мной и внимательно посмотрела в мои заплаканные глаза. На её лице появилась печаль и тоска.
— Кто вы?
— Я твоя мама, — произнесла она спокойным и печальным голосом. — Я так виновата перед тобой, дитя. Я так хотела, чтоб ты была счастлива, что совсем не подумала о последствиях.
— О чем вы?
Она нежно улыбнулась и положила мне руку на сердце.
— Ты моё, дитя, прожило много жизней и много веков. Ты любила и страдала, как того жаждало твое сердце. Но, ни разу за все твои жизни ты не вспомнила кто ты на самом деле, и кто я. А сейчас после стольких веков твой разум просто не смог вспомнить истину, что погребена глубоко внутри тебя. И от этого ты страдаешь.
Я посмотрела в её грустные глаза, и почему-то мне стало так больно и тяжело на сердце, что слезы потекли вновь.
— Не плачь, дочь моя! Не плачь! Я сделаю все ради тебя и ради твоего счастья. Ты все поймешь, и разум твой просветлеет.
— Мама. — Это была моя мама, я поняла это даже в таком состояние. Моё сердце забилось в бешеном ритме. Я протянула к ней свои руки и обняла, а она обняла меня в ответ. Мне было так хорошо и тепло и время как будто остановилось. Здесь в этой пустоте, мы были одни! Но сейчас мне никто не нужен, кроме неё.
— Не бойся, дитя моё. Теперь ты снова станешь моей маленькой девочкой, которая видит мир истинными глазами и которая все понимает. Но сейчас тебе нужно поспать, сейчас ты должна просто закрыть глаза и заснуть…
И я заснула, заснула рядом с самым близким существом на свете, а она пела мне древнюю песнь, песнь жизни…
Роэланд.
После рассвета армия неприятеля была готова атаковать. Они выстроились и приготовили катапульты.
Миг еще миг, время как будто остановилось, вот мой командир что-то кричит, вот вражеская катапульта проделывает дыру в стене. Миг и армия неприятеля несется на стены Эмон-Сула. Всё как во сне. Мой взгляд падает на фигуру в черном балахоне. Это он, это черный маг, который неподвижно сидит на своем коне и наблюдает, наблюдает со стороны как его полчища несутся на форпост. "Что же он хочет?": бьется мысль в голове. Книга, эта старая книга, Диеморгий светится в его руках. Я даже отсюда вижу этот кроваво-красный свет. Черная энергия книги просто поражает, и одновременно угнетает. Сердце бьется в удвоенном ритме, и в голове как нестранно нет, ни одной неправильной мысли. Все логично, все просто и гениально. Сначала поиграть с нами, а потом уничтожить. Жестоко, хотя, что еще можно ждать от сумасшедшего мага.