Он записался в библиотеку и целыми дням просиживал в читальном зале, листая старые подшивки «Советского экрана», чтобы найти хоть какую-нибудь информацию о девчонке, играющей Анфису. Наконец, ему повезло — один из номеров журнала тринадцатилетней давности был почти полностью посвящён премьере фильма «Самое лучшее лето» и включал множество роскошных цветных фотографий (со съёмок и постановочных), а также интервью с режиссёром и исполнителями главных ролей.
Осторожно стрельнув глазами туда-сюда, Тимофей вороватым движением извлёк из кармана штанов завёрнутое в бумажку бритвенное лезвие. Чик-чик-чик — и через пару мгновений странички журнала, на которых были фотографии Анфисы и её интервью, уже незаметно перекочевали мальчишке за пазуху.
Сдавая подшивку «Советского экрана» обратно, Тимофей больше всего боялся, что украденные страницы предательски зашуршат под рубашкой и он будет пойман старушкой-библиотекаршей на месте преступления. Слава богу, обошлось… Да, мальчишке было ужасно стыдно за столь низкий поступок, но иного выхода для себя он просто не видел.
Дома он засел со своими драгоценными трофеями — сначала просто рассматривал фото, любовался нежными чертами лица своей кумирши, гладил странички ладонями… А затем нырнул в чтение с головой.
Вот тогда-то он и узнал, что актриса Светлана Звёздная родилась в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году. Это означало, что ей уже исполнилось двадцать пять лет. Она была старше его на целую жизнь…
1977
Шурика и Светку постоянно принимали за сестёр, более того — за двойняшек, уж очень похожими они выглядели, абсолютно один типаж. Конечно, у Шурика и щёчки были покруглее, и румянец поярче, и светлые волосы от заграничного шампуня как-то особенно ярко сияли и волнами ниспадали на плечи, но в целом ни у кого не возникало даже тени сомнения, что эти девчонки — кровная родня. Они и сами смеха ради поддерживали перед новыми знакомыми эту легенду, тем более, что родились действительно в один день.
Это, кстати, было предметом вечных конфликтов и споров: каждый год остро вставал вопрос — у кого состоится основное празднование, у Светки, Шурика или Дани (которого тоже угораздило родиться пятого сентября)? Шла нешуточная борьба за привлечение на свою сторону дворовых приятелей и одноклассников — ведь чем больше у тебя гостей, тем ты круче! Каждый тянул одеяло на себя. Злополучное пятое сентября стало яблоком раздора. В конце концов, родителям надоели ежегодные сопли и истерики своих детей, и, посовещавшись, они решили праздновать так: утром все собираются на чай с тортом и прочей домашней выпечкой у Дани, после полудня — торжественный обед у Светки, а вечером застолье плавно перемещается в квартиру Костровых, как финальный праздничный аккорд, и присутствуют там уже не только дети, но и взрослые, и стол у них тоже совершенно «взрослый»: с вином, шампанским и изысканными деликатесами из «Берёзки». Подобная расстановка сил устраивала абсолютно всех, ведь тройной праздник куда лучше одного! Когда пятое сентября выпадало на будний день, торжество автоматически переносилось на ближайшее воскресенье и развивалось по тому же сценарию.
Что касается остальных важных праздников, то здесь родители условились следующим образом: каждая семья принимает гостей по очереди. Если на Новый год все собирались у Костровых, то уж на двадцать третье февраля — милости просим к Звёздным, а на восьмое марта — к семейству Шульман.
Это были поистине гармоничные и идиллические отношения абсолютно разных семейств. Да, можно было смело сказать, что все они — не одного поля ягоды, все принадлежат к разным кругам, но никому это всерьёз не мешало. Разве что Данин отец, Михаэль Давидович Шульман, слегка недолюбливал мать Шурика, и она платила ему тем же. До открытой конфронтации, впрочем, дело не доходило — каждый предпочитал держать своё мнение при себе. Тётя Люба Кострова казалась Шульману весьма недалёкой и примитивной особой, чья главная цель в жизни — хапнуть побольше, пустить пыль в глаза и покрасоваться в лучах всеобщего завистливого восхищения. Она же находила Михаэля Давидовича занудным и чопорным типом, и иногда это невольно проскальзывало в её презрительно оттопыренной нижней губе и ехидном взгляде. А в остальном общение членов трёх семейств шло гладко, без сучка и задоринки.