Её карьера обрывалась в 1990 году. Именно тогда вышел последний фильм с участием Звёздной, и именно тогда (вот забавное совпадение!) Тимофей впервые узнал о существовании этой актрисы, увидев её на афише перед кинотеатром… Но куда же Светлана пропала потом? Что с ней случилось? После девяностого в её творческой биографии была просто чёрная дыра. Тимофей часто задавался вопросом, почему она перестала сниматься. Ведь ей было только двадцать пять лет… Сколько ещё интересных, важных и нужных киноролей могла бы она сыграть!
Повзрослев, Тимофей начал понимать, что режиссёры давали Светлане довольно однотипные роли. Поначалу — девчонка-сорвиголова, лихая оторва, позже — безбашенная и раскрепощённая девица. Она никогда не играла примерных девочек или отличниц, ни разу не представала в образах прилежных студенток или комсомолок. Возможно, потому, что была слишком красивой и яркой для таких скучных, навязших в зубах ролей?
Его любимой «взрослой» ролью у Светланы стала эстонская студентка Вельда из фильма «Два семестра», снятого по роману Лидии Компус. Как же она была там дивно хороша!.. Но и в этом фильме, конечно же, представала в привычном имидже — непутёвая девица, которую чуть ли не всем институтом дружно пытались наставить на путь истинный. Был в фильме эпизод студенческой вечеринки, когда подвыпившая Вельда появлялась в разгар веселья в одних лишь трусиках и бюстгальтере. Нет, конечно, никакой явной обнажёнки, всё в рамках приличий… и всё же по смелости и откровенности этот поступок актрисы был сопоставим с раздеванием Натальи Селезнёвой в «Операции Ы» и Светланы Светличной в «Бриллиантовой руке».
Момент, где Вельда заваливается на вечеринку почти обнажённой, странно волновал и будоражил Тимофея. В самой сцене не было ничего чересчур вольного или непристойного — лишь лёгкий намёк на изящный эротизм, однако Тимофея этот эпизод пронизывал насквозь, до мурашек. Актриса была совершенна, словно искусно выполненная фарфоровая куколка. Он никогда не рисковал крутить этот фильм в присутствии родителей или даже друзей, невольно заливаясь краской, но в одиночестве пересматривал эту сцену много-много раз.
Одноклассники уже вовсю зажимались с девчонками по школьным углам и подворотням, а затем громко хвастались своими победами на переменах — разумеется, нещадно привирая и приукрашивая. В сторону Тимофея, который, казалось, совсем не интересовался девочками и не участвовал в обсуждениях «у кого круче буфера, а у кого аппетитнее жопа», посматривали косо и украдкой крутили пальцем у виска. Впрочем, девочкам он нравился, и они частенько оказывали ему весьма недвусмысленные знаки внимания, подкладывая записочки в портфель и угощая конфетами. Читая анонимные признания в любви, Тимофей только недоумевающе пожимал плечами, не принимая их всерьёз и не зная, как положено реагировать. Одноклассницы его не интересовали.
Хуже всего, что к нему воспылала страстью старшая сестра Васька — первокурсница Инка. Она постоянно подкарауливала его во дворе или в подъезде: будто бы ненароком подходила к нему непозволительно близко, чуть ли не прижимаясь, обдавала возбуждающим запахом своих духов и то ли в шутку, то ли всерьёз восклицала:
— Нет, ну до чего же ты хорошенький, Тимоша! Улыбка у тебя такая… я просто таю, как кусок сливочного масла на сковородке. Я влюблена! Хочешь, научу тебя целоваться?..
Он мычал что-то невразумительное в ответ и старался сразу же сбежать. Физически его тянуло к Инне, он не мог этого не признавать, но морально было почему-то противно. Да и неудобно перед Васьком — он же за сеструху мог, пожалуй, и морду набить.
А потом Тимофей — неожиданно для себя — влюбился…
1977
Съёмки в Ялте стали для Светки прекрасным сбывшимся сном. Волшебной мечтой. Ожившей сказкой. Тот период своей жизни она неизменно вспоминала со счастливой улыбкой: даже в самые тоскливые, мрачные и чёрные дни он был для неё отдушиной. Стоило ей закрыть глаза, как в памяти явственно воскресали лица, запахи, вкусы, краски и звуки того лета семьдесят седьмого года…
Море. Солнечно-синее, практически лазурное — даром, что на самом деле Чёрное. То нежно ласкающее своими волнами, то бьющее наотмашь, изо всех сил — но словно шутя, «как бы резвяся и играя» — дескать, кто кого?..