— Сынок, сынок, да ты, что право дело… Стоит разве так убиваться. Пойдем, пойдем в гридницу. Сенич, добрый мой друг, позови Вячко, будь добр. И принеси наследнику сбитня горячего того, что ты мне приносишь, — сказал правитель, и, взяв сына за плечо, повлек за собой в гридницу.
— Ах, отец, этот сорванец, куда он подевал венец… А я тоже хорош, нашел, что ему доверить, — говорил Святозар насильно усаженный правителем за стол.
— Ну, да ничего, сын. Объявится твой Борщ, куда он денется. Мы сейчас Вячко дождемся, он сходит его комнату осмотрит, — успокаивал правитель наследника.
— А, если там нет, отец, если он его с собой унес, да вдруг потерял, балбес такой… Даже страшно представить, — с дрожью в голосе сказал Святозар.
— Ну, тогда пошлем Вячко в город, — прогуливаясь мимо стола, за которым сидел наследник, не-громко начал правитель, — Он- то Борщ ясно, где сейчас. Он в дочку лавочника влюбился и к ней теперь ходит, порог оббивает, жениться хочет. Я его уже ругал, да его видно сам Бог Кама стрелой в сердце поразил, и оно воспылало любовной страстью, — закончил правитель, и, остано-вившись около сына, широко ему улыбнулся.
— Отец, как ты можешь шутить, когда я так расстроен, — обидчиво заметил Святозар.
В гридницу вошел Вячко, потирая заспанные глаза:
— Ваша светлость, вы меня звали? Что случилось?
— Вячко, ты Борща, давно видел? — продолжая стоять около сына, спросил правитель.
— Да- к, ваша светлость, — принялся отвечать Вячко, — Утром я его еще видел, он в колидоре с выпученными глазами стоял, а потом развернулся и побежал вон из дворца. А потом ни днем, ни вечером я его не видал. Да, он наверно в город к деве то своей и побежал, уж больно у него вид был переполошенный.
— Прибью, — прошептал, чуть не плача Святозар.
Правитель глянул на сына, и, положив ему на плечо руку, крепко его сжал, а затем продолжил:
— Поди, Вячко, к Борщу в опочивальню и посмотри там венец наследника. Он утром взял венец, чтобы отнести в покои к моему сыну, и верно забыл его положить. Так что огляди его комнату, может он там оставил.
— Хорошо, ваша светлость, я мигом, — сказал Вячко и выскочил из гридницы.
Как только Вячко вышел из гридницы, правитель сел рядом с наследником и все еще не снимая руки с плеча, очень мягко сказал:
— Сын, ты себя слышишь? Что ты такое говоришь? Это же всего лишь вещь, — правитель посмотрел на Святозара, и, увидев, как глаза последнего наполняются слезами, тихо добавил, — Разве может этот кусок золота, быть выше человеческой жизни, жизни Борща. Что ты, мальчик мой, успокой-ся, найдем мы твой венец. Я Борща знаю с детства, он хороший юноша.
— Ты, что ж отец, думаешь мне жалко золото…Нет, — почти выкрикнул Святозар, — Мне жалко этот венец, как символ, наших предков. Его носили все наследники до меня, берегли и уважали, возлагая потом на головы своих сыновей. А, я, а, я… — обиженно на самого себя докричал Святозар, — Я, что выходит потерял… Да, что же я за человек такой, что за наследник…Не путевый, не путевый какой-то….
— Самый лучший ты человек, наследник и сын, — погладив Святозара по голове, заметил правитель, — И не расстраивайся ты так, не стоит, сынок.
В гридницу вновь вошел Вячко, и жалостливо глянув на расстроенного наследника, сказал:
— Нет, ваша светлость, венца наследника в комнате, я все осмотрел, он верно дурень такой, его с собой прихватил. Я сейчас на коня сяду и поеду его найду. Найду, я его ваша милость наследник, да не расстраивайтесь вы так. Найду и привезу, и уши все по дороге поотрываю, — и, поклонившись, вышел из гридницы.
Святозар закрыл лицо ладонями, и, поставив локти на стол, затих. Отец погладил сына по воло-сам и добавил:
— Ну, Вячко ему теперь точно уши оторвет, уж ты мне поверь. А, если хочешь сынок, возьми себе другого слугу, вот, к примеру, Вячко, он очень славный парень, внук Сенича.
Святозар уткнувшись лицом в ладони, молчал потому, что ему было очень стыдно за то, что он потерял венец и так себя грубо вел сейчас.
— Ах, ваша милость, вот попейте, я вам сбитня принес горячего мятного да с ромашечкой. Попейте свет вы наш, да успокойтесь. Найдет Вячко этого повесу, найдет да привезет, — сказал вошедший в гридницу Сенич и поставил на стол чашу горячего сбитня, да тяжело вздохнув, продолжил, — Да, все это вы, ваша светлость, Ярилушко, ему этому шаромыжке, все позволяете, да жалеете его, а он этого не заслуживает никак. Вон поглядите, как он вашего сыночка расстроил.