Правитель сел напротив, налил сыну молока в чашу и убрал с мисы утиральник, под которым оказались теплые расстегаи. Святозар взял чашу, и, делая большие глотки, выпил горячее, обжигающее молоко, и как только белое коровье молоко растеклось по всему телу, то в тот же миг оно выгнало из него и из души наследника весь ужас и холод Пекла. Святозар же перестал вздрагивать, и, почувствовав страшный голод, взял расстегай, а правитель налил ему еще в чашу молока.
— Спасибо, все-таки Жировиту, — добавил Святозар, переставая жевать, — Что он такая добрая душа, кормит меня такими вкуснастями, а то бы на этой походной пищи, Храбр прав, я бы не смог удер-жать мой меч ДажьБога и мой щит Семаргла. Теперь, отец, я уверен в себе и знаю, что победа будет на мой стороне.
— Но магия Нука сильна в ней сила Пекла, тьмы, Нави, — тревожно сказал правитель и налил себе в чашу молока.
— Нет, отец, его магия это тот колдун, что висел на дереве и которого сглотнул Горыня, — заметил Святозар, и, сняв с себя укрывало правителя, бросил на ложе, — Она конечно сильная, но это не магия чарколов или магия Богов, перед которой я бессилен. И знаешь, я уверен, что ДажьБог не покинет меня потому, как перед самым моим улетом из Пекла он шепнул мне: " И помни, я ря-дом…!"
— Сын, так, ты думаешь, бек пойдет на нас войной? — взяв чашу с молоком в руки и замерев на миг поинтесовался правитель.
— Не сомневаюсь, отец, после того, что ему показал Нук, он не будет колебаться. Так, что отец не повезет мне обзавестись тремя гнедыми, двумя черными и двумя чалыми лошадьми, — улыбнув-шись сказал Святозар, а потом допил из чаши молока, вытер губы и руки утиральником, вздох-нул, устремил взгляд на отца и сказал, — Отец, я прошу тебя лишь об одном… Я вызову Нука на поединок, а ты не будешь меня останавливать.
— А, если он не пойдет? — тревожно глянув на наследника, спросил правитель.
— Я, думаю, пойдет…. Он считает себя сильней меня и это обязательно надо показать беку, — на-чал пояснять Святозар, — Но даже если он побоиться, то я скажу ему, что я Богомудр… Я видел в какой ненависти к Богомудру его растил Горыня, именно из-за Богомудра, он его и сглотнул… так, что я уверен узнав, кто я он не станет колебаться.
Правитель сидел, молча, и крутил на столе пустую чашу, а отставив ее в сторону, сказал:
— Хорошо, мальчик мой, я даю тебе слово, что не стану противиться твоей воле, и позволяю те-бе, вызвать Нука на поединок. Но…,- отец прервался, и лицо его дрогнуло, — Но тогда, я хочу, чтобы ты ответил мне, что будет с Эрихом, когда ты убьешь Нука.
Святозар опустил голову, не в силах поведать правитель всей правды, но потом вспомнил слова наставника Храбра, про душевные муки, которые саморазрушают его душу, и, подняв голову, посмотрел в зеленые глаза отца и сказал:
— Отец, ты понимаешь, что я должен убить Нука, должен согнать это чудовище туда, откуда оно вышло, чтобы оно никогда больше не мучало души людей, не творило зло и не вело на войну народы. Но как только я убью Нука, Эрих сразу умрет, потому, что его душа наполовину Нук, а душа не может быть полумертвой. Прости, меня отец, за это… Но выбирая между братом и своим народом, я не могу сделать иного выбора!
Наследник встал из-за стола, едва покачиваясь от пережитого, и пошел к своему ложу, снял сапоги и лег, правитель подошел к сыну укрыл его укрывалом и сказал:
— Да, сын, я знаю, что у тебя нет иного выбора…. И знаю я так же, что если бы ты мог помочь сво-ему брату, то сделал бы все возможное и приложил все свои силы. Но я так много переживший за последнее время, должен подготовить себя к смерти своего сына, — а затем отец наклонился, поцеловал Святозара в волосы и тихо добавил, — Ты пахнешь как Тур, спи, мальчик мой, твоя свет-лая, но измученная душа заслужила отдыха.
Глава шестьдесят седьмая
В полдень следующего дня, когда Святозар сидел в шатре вместе с Эрихом и Стояном и разгова-ривал, вовнутрь вошел взволнованный Дубыня и позвал наследника к выходу.
— Побудь с братом, Стоян, — негромко сказал Святозар, и встревоженный вышел в след за наставником. — Дубыня, что случилось? — спросил наследник, лишь за ним запахнулся полог.
— Идем в шатер правителя, к нам приехали посланники бека Туруса, и отец зовет тебя, — ответил наставник.
Святозар поспешил к шатру правителя, а зайдя, увидел, что ложа уже отодвинуты, и, посередине шатра стоит небольшой позолоченный трон правителя, не тот который был во дворце, а более простой, так называемый походный. Отец стоял рядом с троном одетый в белый ферязь, долгополое платье, с длинными рукавами, без воротника, и перехваченный золотым поясом, на котором в ножнах висел меч, и надевал подаваемый Вячко венец правителя, он оглянулся на вошедшего Святозара и сказал: