С каждой секундой давление внутри черепной коробки возрастало, тело все больше наливалось свинцом, а зубная боль из обычной едва различимой пульсации превратилась в самую настоящую всепожирающую агонию… Спустя еще несколько мгновений изо рта, носа, глаз и ушей Найлиэны полилась кровь…
Еще пара секунд, и зрящая потеряла бы рассудок, но упрямая эльфийка отказывалась признавать поражение — она заметила то, что нужно, устремилась к этому, и в самое последнее мгновение успела различить то, что требовалось.
Затем зрящая единым рывком вышла из транса и рухнула на пол, сжавшись в позе эмбриона, хватая ртом воздух и размазывая кровь по полу. Последней было на удивление много — под эльфийкой расползалась алая лужа приличных размеров.
Чуть-чуть придя в себя, она осторожно присела, обвела взглядом побледневших союзников и лича, который, кажется, наблюдал за ней с неподдельным интересом, и прошептала:
— Завтра ровно в полдень. Горная лощинка с небольшим озером посередине. В ней растут сливы…
На этом силы покинули ее и звездорожденная привалилась к стене, вопросительно глядя на лича.
— Я примерно представляю, о каком месте идет речь, — верно истолковал ее молчание некромант. — Есть еще пара похожих, отправим в них соглядатаев, а сами подготовим встречу императору. Ты видела его?
Найлиэна, уже проваливаясь в бездну сна, вспомнила последний — самый яркий — образ транса: невысокий лысеющий человек, одетый в черное, земля вокруг которого рвалась и исходила огнем. Человек этот коверкал, казалось, саму ткань мироздания, круша невидимок, безжалостный, неостановимый, несокрушимый.
И, мысленно улыбнувшись, зрящая кивнула личу.
Последней ее мыслью перед спасительным обмороком было: «Так или иначе, я добьюсь своей цели»…
Глава 24
Сказать, что Тартионна была в ярости, означало не сказать ничего.
Вот уже несколько дней она не видела и не слышала мужа! Тот заперся в своих покоях и не выходил, даже когда жена лично приходила проведать супруга.
И это тогда, когда тучи, сгустившиеся вокруг государства, готовы были вот-вот политься огненным дождем! А еще этот проклятый лич…
Гартиан, видимо подражая владыке, заперся в подземных лабиринтах и носу оттуда не показывал, не отвечая посланникам и даже не пытаясь делать вид, будто ему интересно общение с госпожой.
И, как будто этого мало, она начала терять слухачей. Одного за другим, понемногу, по чуть-чуть. Но вот уже второй месяц количество ее агентов в Империи неуклонно сокращалось: несчастные случаи, пьяные драки, несвежая еда.
Каждый такой случай по отдельности можно было объяснить легко и просто, но, когда они складывались в единую картину, становилось, откровенно, страшно. И — да — она обратила внимание на это, когда процесс уже набрал обороты…
«Пусть этим проклятым летом все шло через задницу, но я совершила слишком уж много ошибок! Непростительно много»!
А еще — от Китариона не было вестей. В последнем сообщении от наместника говорилось, что генерал задерживается из-за бури и скоро окажется в Зантриане, чтобы устроить жителям праздник, которого они, конечно же, заслуживали. А значит, в столице его и, что куда важнее, гвардию можно ждать лишь через неделю. Однако прошло уже несколько дней, а никаких вестей о выходе войска из города не так и не поступило.
Утешало то, что Иритион привел с севера несколько полков, которыми можно будет заткнуть дыру, вызванную отправкой первого Железного легиона и большей части гвардии на восток. Вот только…
Только Черная Цитадель сейчас походила на лес за пару мгновений до начала грозы. Все стихло, ни дуновения, ни шороха, природа замерла и ждет удара стихии.
А потому…
«Потому я вытащу Шахра на свет, даже если для этого придется посадить его в глыбу льда и приказать рыцарям смерти тащить ту в зал Малого Совета»!
Когда она шла к покоям императора, придворные и слуги разбегались во все стороны, точно тараканы, и это было неудивительно — Тартионна, мельком взглянув на себя в зеркало, сама едва не испугалась страшной женщины со взглядом, обещавшим окружающим медленную и мучительную смерть, глядящей на нее из стеклянных глубин.
«А и Мать с ними со всеми»! — решила она, подходя к покоям супруга и собрав за собой небольшую группку любопытных, среди которых — ну конечно же — была заметна фигура той суки Дарлионны.
Ненавистная тварь ошивалась возле покоев мужа, точно ей тут медом было намазано. Тартионна не могла доказать, но была уверена, что дочка правителя Кинории имеет отношение по крайней мере к части покушений, совершенных в последние дни. Ну просто не могла эта сука быть белой, пушистой и невинной! Не могла, и все тут!
Оказавшись напротив дверей, она бросила стражникам короткий приказ:
— Прочь.
Оба были живыми, а потому, едва не обделавшись от ужаса, они отступили в стороны, и Ледяная Ведьма обрушила на дерево первый могучий удар.
— Шахрион, открывай! — Тартионна не пыталась говорить вежливо или следовать этикету. Это время прошло. Настал час грубой силы. — Повторяю в последний раз, открывай, иначе я разнесу дверь в щепки!
Ответом ей было молчание, которое заставило чародейку буквально трястись от ярости.
«Ну все, ты напросился»! — она вытянула вперед правую руку и сплела заклинание.
Повеяло морозной свежестью и в защищенные чарами створки ударил целый рой сосулек. Несколько секунд дерево еще боролось с напором стихии, а затем с жутким треском дверь разлетелась на куски, пропуская Ледяную Ведьму внутрь.
Та, перешагивая через стремительно таящий лед и обломки, вошла и… замерла, удивленно оглядывая пустое помещение. Выглядело оно так, будто уже несколько дней здесь никто не жил. Зола в очаге давным-давно остыла, на столе, чуть подернутом тоненьким слоем пыли, стоял поднос с остатками ужина, и — ни единого следа мужа.
«Так, спокойней, не паникуй», — постаралась она обуздать растущий ужас. — «Ничего такого, просто император в самый ответственный момент решил погулять по горам. Без слуг, еды, вещей, оружия! Великая Мать, да что же это твориться»?!
Она стиснула кулаки так, что ногти впились в ладони, но даже боль не могла успокоить кровоточащее сердце.
«Что происходит? Почему, почему, почему он не говорит со мной»?!
В последнее время Шахр начал вести себя странно, точнее, даже более странно, нежели раньше. А ведь то, что он заметно изменился после войны Реставрации, отметили все, кто хорошо знал владыку. Император стал импульсивнее, чаще поддавался эмоциям, совершал странные поступки. Но если сперва это не особо бросалось в глаза, то в последние месяцы ситуация явно начала выходить из-под контроля, причем чем дальше, тем быстрее.
Эти его разговоры с самим собой, неожиданный ступор, который мог продлиться несколько часов, ночные походы, когда казалось, что на тебя смотрит не муж, а нечто, спрятавшееся в его теле… Все это невероятно пугало Тартионну, а еще больше ее пугало молчание.
Впрочем, тут Шахрион был не одинок. Верховный некромант и верховный шаман точно также не говорили, что происходит, хотя явно знали больше, чем она сама. И клубок тайн все рос и рос, превращаясь в неразрушимый узел, который…
Который был разрублен мужем здесь и сейчас. Вот так просто. Раз, и нет вопросов, нет тайн, нет императора.
«Нет императора»… — Тартионна побледнела и резко обернулась, намереваясь дать команду рыцарям смерти отогнать любопытных, но было поздно — возле разломанных дверей собралась уже небольшая толпа, а это значит…
«О великая Мать, это значит, что через час весть разойдется по всей столице».
Скрывать что-либо — поздно. Осталось лишь подготовиться к последствиям.
Закусив губу, Тартионна еще раз осмотрела комнату, надеясь найти что-нибудь важное. Подошла к столу и внимательно проверила его, быть может, Шахр оставил какое-то послание.