Китарион многое бы дал, чтобы посмотреть на лица врагов в этот момент, но было не до того — поросята оказались на убойной дистанции.
— Стреляйте! — заорал капитан.
Хватило одного залпа, чтобы не получившие магической поддержки враги в третий раз подряд бросились наутек. Китарион был доволен — задачу они выполнили в точности как приказывал владыка, а значит, можно с чистой совестью отступать.
— Сворачиваемся, — приказал капитан. — Нам тут больше нечего делать.
Быстро и деловито гвардейцы оставили баррикаду и растворились среди елей. Китарион уходило последним. Он замер, глядя на дорогу, усеянную вражескими, телами и ухмыльнулся.
— Надеюсь, вам понравится наш подарок, — проговорил капитан, делая шаг под раскидистые еловые лапы.
Глава 4
Генерал Бирт изучал дорогу посреди болота, ставшую ареной первой схватки в этой войне. Не считать же избиение жителей приграничного города настоящими боевыми действиями! Трупы уже убрали, а телеги, перегородившие исиринатийцам путь, попросту столкнули и сейчас те лениво погружались в зловонную черную жижу.
Враги неприятно удивили. Он не рассчитывал уже на второй день встретить организованное сопротивление. Усиленный разъезд, которому посчастливилось нарваться на имперцев, потерял почти половину солдат и лошадей, попав под слаженный арбалетный обстрел. Еще дюжины бойцов лишился отряд, посланный, чтобы выручить разведчиков из беды.
Вот только ничего этого не случилось бы, хвати у поросят достаточно мозгов отойти, а не лезть в лоб. Хотя, чего еще можно ожидать от солдат благороднейшего Китита Саргилэна? Не забрались в болото, и то слава Отцу. В это время на глаза генералу попался покрытый грязью труп, извлекаемый из трясины, и тот фыркнул, сплюнув на грязные камни.
Тридцать четыре убитых и двадцать пять раненых воинов на ровном месте, и у Бирта зрела уверенность в том, что неприятности только начинаются. Слишком уж резво Властелин спрятал своих солдат и подданных — не иначе как готовился.
Генерал провел рукой по лицу, стряхивая влагу, успевшую пробраться под капюшон — до чего же мерзопакостная погода! Выступи они на месяц раньше, наслаждались бы ласковыми солнечными лучами, так нет, приходится месить грязь. А все из-за напыщенных дворянчиков, не способных рубаху надеть без десятка слуг.
Бирт слез с коня и бросил повод оруженосцу. Внимание генерала привлекла тряпичная кукла, оставленная каким-то неизвестным ребенком. Генерал неловко пригладил соломенные волосы игрушки. Отчего-то на душе было очень мерзко, хотя, казалось бы, куда больше?
Все-таки насколько проще было быть солдатом — не надо думать, знай себе исполняй приказы да рискуй жизнью в рубке. Живешь одним днем, пьешь, пользуешь шлюх, веселишься и радуешься тому, что дотянул до рассвета, плюя на все, что ты творишь, не задаваясь вопросом о том, зачем это делается и стоят ли некоторые распоряжения того, чтобы им подчиняться. Правда, добрых три четверти его офицеров и так не обременяют себя лишними терзаниями, ну, может оно и правильно — много будешь думать — на лбу появятся морщины.
— А не староват ли ты кукол, генерал? — раздался справа надменный голос.
Командир Бронзовой гвардии поморщился, но все же повернулся к говорившему. Вот, собственно, и явился один из таких офицеров — благороднейший Китит собственной персоной. Единственный сын знатнейшего Цигда Саргилэна, второго по важности человека в государстве, негласного правителя востока Исиринатии, подмявшего под себя почти четвертую часть земель в стране.
Благороднейший Китит был статен и хорош собой, по слухам, отец с матерью души в нем не чаяли. Видать, потакание капризам и взрастило урода.
— Тебе плохо, генерал? — На холеном лице застыла надменная усмешка, столь гнусная, что Бирт с трудом сдержал желание разбить в кровь пухлые губы мерзавца.
— Все в порядке, благороднейший, не моих же вассалов порубили в капусту, словно щенков. — Посмотрим, мальчишка, как ты проглотишь почти неприкрытое оскорбление.
Мальчишка проглотил, хотя и с трудом — побледнел, сжал кулаки, но промолчал.
И зачем напрашиваться на ссору, если не готов идти до конца? Просто так? Непонятно. Не зря говорят, что у Саргилэнов вместо крови течет разбавленная спесь.