Гирна не представлял, чего стоило императору подготовить все необходимое для ритуала. Сперва надо было найти подходящие деревни, в которых, к тому же, не появлялись бы высокие братья — одного мага света, за версту чуявшего некромантию, хватило бы, чтобы запороть дело. После этого владыка должен был подготовить редчайшие ингредиенты, заколдовать листы пергамента, сделанного из человеческой кожи, выделить деньги и дорожные припасы, надежно укрыть все это богатство в Стоградье и найти верных людей, готовых рисковать жизнью, чтобы исполнить волю повелителя.
Годы подготовки — и все ради сегодняшней ночи!
Лист пергамента неотвратимо приближался к концу и в голосе чернокнижницы появились торжественные нотки. На последних строках она отложил пергамент, и взяла в руку нож.
Тот, кто решит воспользоваться дарами Матери, может получить многое, но ему всегда приходится платить. А великая магия требует великих жертв. Например, крови. Последние слова женщина не читала, а выкрикивала в антрацитовую черноту, обрушившуюся на нее со всех сторон. Лишь было закончено заклинание, как серебряный кинжал, направляемый опытной рукой, прошелся по тонкому бледному запястью, и тягучая темная кровь закапала на лист, испаряясь при касании.
Страшные слова, нанесенные кровью, налились карминовым цветом, запульсировали. Ледяной ветер пронесся, задувая свечи, и кладбище погрузилось во мрак, из которого на некромантку накинулись сотни незримых рук. Они хватали, тянули, рвали. Шепот превратился в раскатывающийся под небесами хохот, и на мгновение женщина увидела в непроглядной тьме силуэт неимоверно прекрасной женщины, завернутой в саван, а затем неведомая сила сжала ее сердце и раздавила его.
Последнее, что успела Гирна сделать, умирая, так это мерзко хихикнуть. Пусть так, неважно. Скоро гибель ее родителей и брата будет отмщена. Леопарды, а за ними и волки ответят за свои преступления.
Место, в которое прибыл император со своим верховным магом, считалось географическим центром Стоградья, и было оно весьма непростым. В старые времена здесь располагалась эльфийская усыпальница, которую, конечно, со временем разграбили и, используя древние камни в качестве стройматериалов, возвели церковь Брата.
Вот только не прижилась та посреди небольшой рощицы — сгорела на третий год своего существования. Но жрецы оказались упорными людьми и повторили попытку снова, затем еще раз. Лишь когда храм рухнул в четвертый раз, они забросили негостеприимное место. Постепенно крестьяне вырубили деревья и растащили камни, а о том, что некогда тут хоронили перворожденных, а после и жрецов, все позабыли. Остался только внушительных размеров холм, покрытый невысокой травой.
Посреди этого холма Шахрион с Гартианом и подготовили все необходимое для завершения запрещенного ритуала. Справились они быстро, и уставший император наконец-то сумел забыться беспокойным сном. Пробуждение было резким и неприятным, будто кто-то вылил ведро ледяной воды. Шахрин, рывком сел, жадно вбирая воздух ртом.
По его коже тек липкий пот, в висках стучало, будто с похмелья, а перед глазами все плыло.
— Пить, — прошептал он, но лич услышал.
Тотчас же в руках великого мага появилась пузатая фляга без крышки, горлышко которой тот осторожно приложил к губам побелевшего владыки. Шахрион с трудом сделал несколько глотков, и ему стало чуть-чуть легче — зелье подействовало.
— Началось?
— Д-да, — с трудом кивнул император.
— Хорошо. — Сказав это, лич достал сундук. — Открывай.
Шахрион с большим трудом достал карту и разложил ее строго в центре большой магической фигуры, начертанной золотым песком. Сам он рухнул рядом.
С каждой секундой становилось все хуже, голова кружилась, мысли путались, волнами накатывала тошнота. Император как будто бы наблюдал за собой со стороны. Он видел невысокого полного человечка в комичной черной мантии, скорчившегося над листом пергамента, на котором наливались силой и пульсировали красные точки.
Этот человек достал длинный острый нож из обсидиана и поднес его к кисти левой руки. Одно движение, и ритуал — страшное древнее заклинание, применявшееся, насколько знал император, всего один раз в истории, — будет завершен. Сила вырвется на свободу.
Что он испытывает, обрекая целую провинцию на судьбу, что страшнее смерти? Страх? Жалость? Сомнения?
— Быстрее! — ворвался в голову голос лича. — Времени мало!
Перед глазами троилось, удерживать содержимое желудка становилось все труднее, а в голову одна за другой лезли бредовые мысли.
Хватит сомневаться!
Рука с ножом дернулась и замерла на волосок от кожи, под которой пульсировала синяя прожилка вены.
— В чем дело? Император, вот твоя месть, почему ты медлишь? — опять лич.
Не делай этого, в итоге ты пожалеешь.
Перед глазами снова встало лицо Тартионны. Советница и жена просила и умоляла его, заклинала именем неродившегося ребенка. Просила найти выход, не губить тысячи невинных жизней.
Император вспомнил ту боль, что стояла в ее глазах, когда они расставались. Быть может, Тартионна права? Возможно, есть черта, переступать которую никто не имеет права. Быть может, он действительно станет жалеть о содеянном…
Шахрион стисну зубы. Он и так жалеет. С детства жалеет! Хватит!
Черный Властелин резанул руку. Кровь полилась на пергамент, забрызгивая траву и попадая на одежду императора. Обдало жаром, стало чудовищно душно. Спина вспотела моментально, а перед глазами поплыли круги. В голове словно что-то взорвалось и в уши ворвался многоголосый хор.
Золото неожиданно засветилось, и ночная тьма рассеялась в одно мгновение.
С каждой секундой становилось хуже, но прервать ритуал уже не представлялось возможным.
Шахрион подумал, что будет забавно, если он истечет кровью к моменту, когда пробуждение свершится. Эта мысль показалась некроманту настолько смешной, что император расхохотался, затем наклонился над раной и лизнул свою собственную кровь. Она была солоноватой и теплой, с металлическим привкусом.
«И ничего не растворяет железо», — подумал он, согнувшись в новом приступе хохота.
Странно, но с каждой секундой становилось все веселее и веселее, Шахриона захватила эйфория, шум в ушах нарастал, а многочисленные круги перед глазами слились в один большой. И в это время кто-то тихо шепнул ему на ухо: «давай».
Нож, ударил прямо в центр замысловатой фигуры, залитой кровью, и на мгновение Шахриона переполнило ощущение неимоверной силы, а в следующий момент он потерял сознание.
Черный Властелин очнулся в кромешной тьме. Звуки отсутствовали. Воздух — тоже, но дышать и не требовалось — грудь все равно не вздымалась.
Мрак был настолько непроглядным, что когда Шахрион протянул руку вперед, то не увидел даже силуэта.
— Что это такое? — спросил император.
Или не спросил? Непонятно.
Он уловил какое-то движение за спиной и резко обернулся. Ничего не изменилось.
— Кто здесь? — неуверенно спроси Властелин.
Шахриону показалось, что во тьме кто-то иронично хмыкнул, а затем страшный удар обрушился на спину и император повалился на живот.
Снова смешок.
— Скажи, ты зачем это сделал? — Раздался тихий насмешливый голос. Кажется, женский.
— Сделал что? — Шахрион поднялся на ноги. Ему показалось, что стало чуть-чуть светлее.
— Зачем сотворил Безымянное заклинание? Оно же запрещено. Или считаешь себя умнее других?
— Я готов к последствиям, — четко выговаривая слова, произнес Шахрион. Ему показалось, что стало еще светлее.
— Это хорошо, что готов, — голос зазвучал за спиной и Шахрион снова развернулся.
Определенно, мрак понемногу рассеивался — он различил контур человеческого тела.
— Кто ты? — повторно спросил император. — Ответь!
— Слишком много чести для такого неудачника, как ты, — ответило существо голосом Лариэнны. — Труса, обмочившегося при первых признаках опасности.