Ему казалось неправильным всё: прошлая война, горнило которой до сих пор преследовало преданных товарищей, будущая, которая вынуждала их хладнокровно убивать друг друга по мановению руки кукловода…
— Принцу и Вагнер плевать на расходный материал, — девушка сделала ещё один шажок. — Но наши цели нередко совпадают. Тогда я также поняла, что не могу не воевать до конца — а это я научилась делать хорошо.
— С кем воевать? Со мной?
— С теми, кто против. А ты сам-то уверен? — теперь их разделял ровно метр. — Что ты на правильной стороне?
Из-за резкого хлопка двери Менендес всего на мгновение повернул голову, но того оказалось достаточно — ведьма схватила военного за грудки и с несвойственной для хрупкой девушки силой впечатала в стену, выбив кулаком пистолет.
— Стоять, тварь!
— Не стрелять! — опомнившись, рявкнул офицер застывшему в проёме подчинённому. — Это Д…
Выстрел грохнул прежде, чем он успел предупредить парня о личности стоявшей к нему спиной ведьмы.
Захват сразу ослаб. Всё ещё находясь в некоторой прострации, Менендес ухватил за кровоточащий затылок падающее тело.
— Девятая!
— Чёрная смерть. Беги… — из последних сил прошептала смертельно раненная девушка, чьё выражение лица застыло вечной маской умиротворённости.
Сжав зубы от готового вырваться крика бессильной ярости, он аккуратно положил бездыханный труп на пол и окровавленной ладонью прикрыл фиалковые глаза.
Сколько раз он уже так делал?
И сколько ещё сделает, перед тем как пополнить их ряды?
— Сказал же, не стрелять! Кретин! — едва сдерживая гнев, Бернард отвернулся к окну.
— Девятая… — не своим голосом прохрипел Валет, склоняясь над мёртвой ведьмой. — Она… я… твою мать! Как так, Меченый?! Что она здесь делала?!
— Искала правду, — безжизненно произнёс военный, подбирая бинокль и своё оружие. — Хм. Началось.
Огромная гудящая толпа неожиданно расступилась в нескольких местах, образовав пустые круги с человеком по центру. Каждый виновник переполоха был обвешан тёмными камнями, подозрительно похожими на некие магические артефакты. Гвардейцы не растерялись, однако с захватом открывшихся врагов не спешили.
— Идём. Надо помочь остальным.
Бернард не услышал, как преступники выдвинули на первый взгляд абсурдное требование его высочеству, подразумевающее «прийти и насладиться спектаклем вместе», а напуганный актёр со страху спрятался за спинами грузных «конвоиров».
Не стал свидетелем того, как тёмные маги храбро заявили, что готовы погибнуть от взрыва и забрать с собой тысячи невинных, пусть только тронут их пальцем или попробуют сбежать — заряды мгновенно активируются.
Не увидел, как собравшиеся граждане в едином порыве попытались уйти из зоны риска, но были остановлены заслоном из гвардейцев, что синхронными выстрелами прогнали стайку птиц с куполов храма.
И подобно остальным участникам внезапного развития спектакля не заметил, как один из вовремя покинувших оцепление счастливчиков, ничем не примечательный с виду бродяга минуту постоял возле входа в переулок, а затем решительным шагом направился в сторону городского театра.
Риллен быстро укрылся за стеной ближайшего здания и метким выстрелом выбил фонтанчик крови из головы явно неадекватного, орущего грязные ругательства неприятеля с поломанной саблей.
— Приготовиться! Целься! Огонь! — отряд гвардии действовал быстро и чётко: шестеро становятся на одно колено, готовят мушкеты и вместе с шеренгой позади спускают курок в мощном залпе свинца.
— Приготовиться! Целься! Огонь! — по команде продолжали хладнокровный расстрел нападавших гвардейцы. Пятеро бежавших преступников тотчас рухнули плашмя, забрызгав кровью дорогу.
Кортес невозмутимо добивал особо ловкие и везучие цели, наравне с корпусом капитана Нортона. Бандиты явно не ожидали, что именно за них посреди всеобщего хаоса возьмутся всерьёз, и не без оснований… чем, собственно, и не преминули воспользоваться служители короны, в пылу сражения как-то забывая предупреждать и просить напуганных столь радикальными мерами оборванцев сдаться.
Помня наказ его высочества, участвовавшие в карательном рейде ветераны не упускали случая в момент убийства находиться непосредственно вблизи жертвы, чтобы максимально незаметно собрать «духовный урожай» с помощью выданных специально для данного дела накопителей.
Риллену не было жаль преступников, решивших под шумок подлить масла в огонь и нажиться на чужом горе. Естественно, он предупредил «своих», а остальные… всех не образумить. Сами виноваты.
Поначалу солдатам попадались исключительно разрозненные группки, от которых они легко избавлялись без каких-либо потерь со своей стороны. Мелкие грабители, объединившиеся в трусливые стайки разбегались сразу же при виде шагающих по улице мужчин в забрызганных кровью серых кителях. Впрочем, далеко не всем удавалось скрыться, ибо не питавшие к мародёрам тёплых чувств мушкетёры не брезговали стрелять в мельтешащие спины.
Безусловно, мало кому нравилось происходящее. Риллен хоть и не испытывал жалости, но в глубине души понимал, кто именно виноват в столь жалкой, примитивной попытке прокормиться за счёт ближнего.
Некоторым хватало безрассудства продолжать разбой или даже брать людей в заложники. Так, трое «крутых как причиндалы дракона парней» дерзко захватили магазин походной одежды и попытались выдвинуть ультиматум, да малость позабыли о разнице в уровне подготовки и невыгодной позиции.
Гвардейцы же наглядно продемонстрировали, что тренировки в стрельбе не прошли даром, да и ветераны при тяжких затруднениях изрядно выручали. Например, когда невесть откуда взявшийся маг с диким хохотом разорвал на дымящиеся куски плоти бедную горожанку огромным огненным шаром, после чего сам испытал не менее жестокую и в равной степени болезненную смерть от многочисленных пуль в животе.
Зачистка оперативно продолжалась, грозясь вот-вот перейти в финальную стадию. Однако едва они продвинулись вглубь жилого квартала, как неожиданно для себя столкнулись с ожесточённым сопротивлением в лице довольно грамотно организованной засады.
С двух зданий по бокам широкой улочки по гвардейцам одновременно ударили шквалом пуль, в то время как из ближайших укрытий подоспела основная масса со шпагами наперевес, поддерживаемая десятками смелых всадников.
И снова корпуса гвардии показали отменную сплочённость, встретив первую волну нападающих ответным огнём, и, не тратя времени на перезарядку обнажив сталь.
Риллен ворвался в самую гущу сражения. Сбив несчастного парня с лошади, солдат резким взмахом шпаги рассёк ему горло прежде, чем тот успел отправиться от падения наземь. Пользуясь тем, что вражеские стрелки в основном выискивали одиночные цели из-за реального риска попасть по своим, гвардеец вступил в бой с несколькими бандитами, раз за разом скрещивая клинки. Вскоре первая жертва пропустила колящий удар в грудь, а он, поднырнув под очередного врага, выкроил секунду и достал второй револьвер, незамедлительно стреляя в следующую мишень, что прямо во время бойни решила подобрать чей-то мушкет.
Наконец один из сообразительных гвардейцев швырнул бомбу в сторону окон, успев уклониться от стремительной атаки оппонента. Взрыв выбил стёкла и разнёс в щепки наружную стену верхнего этажа, мощным столпом пламени сжигая заживо всех, кто находился внутри. Окончательную точку в битве поставила своевременная подмога, выбив из сёдел меткими выстрелами готовых отступить зачинщиков погрома.
Отдышавшись, Риллен осмотрел мрачную картину кровопролития. Вокруг штабелями валялись трупы, чаще с лишнем входным отверстием, чуть реже заколотые, расчленённые или обугленные. Кто-то из выживших и стоящих неподалёку гражданских плакал, раненные стонали и кашляли кровавыми сгустками… а ветераны равнодушно добивали тех, кому нельзя было помочь, прерывая мучительную агонию с вульгарным прагматизмом и воистину фанатичной методичностью.