На фоне всего происходящего теряется след загадочных тёмных артефактов, гибель отряда инквизиции в портовых складах и его непосредственных подчинённых, видимо как-то причастных к покушению.
Итоги весьма удручают. Все озлоблены на «общественное пугало», но правду видят избранные единицы. Единицы, которым остаётся либо сотрудничать, либо постоянно оглядываться в страхе за свою… спину. Даже епископ внезапно поверил принцу, хотя все истинные факты были, что называется, налицо.
И Вильгельм желал знать, почему. Ведь старик не мог купиться на одну только сценку с испугом во время выступления. Безусловно, принц «унизился» очень правдоподобно, да и ожидаемо.
Но… уж слишком всё гладко получается.
Народ слеп в стремлении верить удобной версии. А ещё имеет дурную привычку забывать важные вещи. Всего два дня назад гвардия производила впечатление беспредельщиков или ленивых дармоедов, но теперь для многих именно «серый китель» ассоциируется с хранителями порядка.
И это… неимоверно злило. Особенно если учесть, что инквизиторы нередко жертвовали собой ради людей, которые прямо сейчас мешают их с грязью. Посмели растеряться, как же! Никого толком не спасли, да ещё и что-то про банк говорят!
Банк — отдельная тема. Уже почти никто не сомневался — Кортес плетёт свои интриги на пару с Кастильо. По всем фактам выходило, будто они хитрым образом прибрали к рукам чужие деньги и бизнес. Принц же снова чистенький! Прислуга в замке так и доносит тайным посредникам: «сидит себе, да строчит письма отцу и братьям. Льёт слёзы горечи, пытаясь при обществе выглядеть внушительно». И все им верят, поскольку не верить нет оснований. Опять же, удобная версия — надо всего лишь образумить юнца и аккуратно подсказать, кто его настоящий друг. Как? Сблизиться. Поддержать. Предложить помочь отремонтировать пострадавшие объекты, в конце-концов… ну или потопить невезучих конкурентов.
А церковь вынуждена смотреть за грандиозным спектаклем, будучи без права вступиться и обескровленная систематическими провалами, в то время как его высочество снова мастерски выворачивает правду наизнанку.
Сейчас перед ним стоит выбор: к кому идти на поклон? К явному победителю или к потенциальным жертвам беспечности?
Можно сколько угодно говорить о свободе выбора, но с точки зрения обычного выживания у него его забрал кретин Густав со своей безбашенной командой. Стало быть, всё уже давно решено. Надо, правда, прихватить официальное письмо, чтобы избежать лишних казусов…
Гвардейцы отвели настоятеля в красивый сад, где перед зеркальной гладью ухоженного пруда развалился в кресле губернатор, внимательно изучая текст из какой-то старинной книжки.
— Сразу к делу: вы хотите наконец обрести реальную власть? — спросил он, не отрываясь от своего занятия.
— Или быть убитым как ненужный свидетель? — не остался в долгу настоятель. — Я осведомлён о ваших методах.
— Ну и кого, позвольте спросить, я убил?
— Лично? Никого. По факту… — запнулся Вильгельм, вовремя сообразив, что диалог самую малость выходит из под контроля. — Впрочем, вы и сами знаете. Ваше высочество.
— Почему-то вы не были против гибели Оливера. А как только дело коснулось вас… ладно, — отложил Витторио книгу, помассировав виски. — Не будем цепляться за прошлое. Мир жесток. Слабый пожирает сильного. Умный использует глупого. Так что вопрос с епископом будет решён, от вас зависит только ваша роль. Но если вы останетесь в стороне, то дальше настоятеля не продвинетесь, это в лучшем случае.
— Вы мне угрожаете?
— Всего лишь констатирую факт: если вы не помогаете, то становитесь помехой. Не надейтесь на архиепископа — вам наверняка докладывали, кому я писал.
— Не сочтите за грубость, но когда это вы успели приручить змеиное гнездо? — с абсолютно искренним недоумением поинтересовался церковник. — Я понимаю дворецкий, но его подопечные…
— Многие знания — многие печали, — туманно изрёк «паук», сцепив пальцы. — Так вот, не впадайте в бессмысленное уныние, пожалуйста. Я ведь предлагаю реальные перспективы.
«Умеешь ты культурно посылать, щенок», — настоятель едва заметно сжал кулаки, но тем не менее послушно опустился в соседнее кресло, отреагировав на приглашающий жест. — Тогда задам один вопрос — почему я должен вам верить?
— Сир Гаэтано, вера — понятие иррациональное. Вы либо верите, либо нет. Просто спросите в первую очередь самого себя: жаждете ли вы перемен, так же, как и все остальные? Или… быть вечным мальчиком на побегушках в пределах ваших амбиций?
«Он умён. Очень умён», — отметил Вильгельм. — «Его способность убеждать во многом превосходит некоторых состоявшихся политиков».
Но и сам настоятель дураком не был. В его голове быстро сформировалась цепочка из логичных умозаключений:
«Он намекнул… целых три раза… я точно не уверен, но если он действительно подчинил Батори, то обратить в монстров горничных… естественно, ему нужен свой человек на месте епископа. И не настолько принципиальный… тогда дело за малым — написать в столицу и поднять вопрос о его компетентности… вероятно, его понизят… а я должен буду выполнить какую-нибудь грязную работёнку, чтобы и в мыслях не допускать предательства!»
— Допустим, нет. Что я должен сделать? — медленно, словно преодолевая невидимый барьер спросил настоятель.
— В сущности, ничего сложного. Для начала, вы обязаны прибрать за своими подчинёнными. Если вкратце, то спрятать трупы в лесу на сервере, чтобы затем их через какое-то время (лучше всего неделю) совершенно случайно обнаружили. Кто угодно. Отряд наёмников, охотники…
Проклятье!
Церковник ощутил ни с чем не сравнимый прилив ярости. Догадка подтвердилась, но… это слишком… слишком! «Его высочество дерзкий бастард» попросту ставил его перед фактом! Забавлялся!..
Ни одной лазейки!..
— Стоп! — он и сам не заметил, как резко встал с места, даже не пытаясь для приличия подавить злость. — Подождите-ка, что значит «спрятать трупы»? Совсем за идиота меня держите?! Думаете, я добровольно сделаю себя крайним?! Да чем вы тогда лучше них? Чем?! Я не виноват, что этим недоумкам взбрело в голову поиграть в героев!!! Если вы считаете себя умнее других в силу статуса — ваше право. Но моё право — подать запрос о ссылке в другой храм!
Некоторое время настоятель молча смотрел сверху вниз на собеседника, теряясь в эмоциях. Довольно быстро он осознал, что совершил грубую ошибку, позволяя себе не только разговаривать неподобающе, но ещё и испытывать чужое терпение на прочность.
Жаль, сказанное однажды не вернёшь.
— Всё? Замечательно, — также поднялся следом принц, сразу изменившись в лице. На сей раз вместо приторно-вежливой улыбки настоятель увидел непроницаемую маску… форменного психа, от которого за милю повеяло нешуточной угрозой. — Ну а теперь давайте наоборот: я буду говорить, а вы — слушать. Согласны?
— Допустим, — настоятель непроизвольно вздрогнул. Он был уверен — у адекватного человека не может быть таких безумных глаз. Ненормальных. Адекватный человек не способен смотреть на мир… так. Словно бездушный голем и кровожадный маньяк одновременно, без удовольствия в привычном понимании этого слова, но со зверским торжеством внутри.
— Допустили. Вы неглупый управленец, сир Гаэтано, но ваш темперамент, не в обиду сказано, мешает вам думать, — на удивление тихим и вкрадчивым тоном произнёс принц. — Сейчас я постараюсь доходчиво объяснить, почему вам не следует кусать руку кормящего. Первое. Гораздо раньше я успею сместить епископа. А раз вы отказываетесь от предложенных перспектив, то ближайший подходящий по всем критериям кандидат — небезызвестный вам сир Сопрано. Давний враг дома Гаэтано. Какой мне резон вас защищать? Так вы потеряете деньги и должность. Второе. Я всё равно исполню свою задумку, только вместо богатства и власти кое-кто действительно станет крайним. Уж извините, но я не могу быть уверен в вашем молчании — откуда мне знать, решил ли Густав подстраховаться? Так вы потеряете свободу и статус. И наконец третье. Десерт. Среди погибших числится не только ваш отряд. Фамилия Бруно вам ни о чем не говорит? Вижу, говорит. Очень скоро аристократия начнёт копать. Без защиты, осуждённый, вы превратитесь в идеальный объект для вендетты. Так вы потеряете жизнь. Думайте, но не стоит затягивать с ответом. Как я уже утверждал, именно от вас зависит ваша роль…