— Вот. Здесь ровно триста тысяч, — Риллен, внутренне скрипя зубами протянул эльфийке увесистый мешок катний и толстую пачку банкнот. — Купишь дом подальше отсюда. Это в твоих интересах.
— Конечно, командор, — Регина без заметной жадности во взгляде учтиво склонила голову и взяла кругленькую сумму. — Спасибо.
— Тебе не меня нужно благодарить, — равнодушно откликнулся гвардеец, собираясь уже наконец покинуть неуютное помещение. — Кое-кто решил, что ты так или иначе будешь молчать. Считай моральную компенсацию дополнительным стимулом.
— Понимаю, — эльфийка улыбнулась, погладив полноватый живот. — Но спас нас вовсе не кое-кто! Скажите… это ведь ваши деньги? Просто… его высочеству незачем помогать предательнице.
«Какие, однако, мы сообразительные!»
— Я предпочитаю не тратить их на бесполезные вложения, — не моргнув и глазом, спокойно соврал военный. — Убирайтесь из города. На этом всё.
«Надоела, дура», — с растущим раздражением лениво подумал Кортес, которого всё никак не желали отпускать то ли из соображений выгоды, то ли из-за банальной сентиментальности.
— Мы ещё увидимся? — без особой надежды с затаённой грустью поинтересовалась девушка, сама, впрочем, не осознающая до конца причину её спонтанного возникновения.
— Нет. Но если ты хочешь от меня ещё один дельный совет напоследок — научись извлекать из жизни уроки. Дольше протянешь.
— Какие уроки?
— Простые. С людьми лучше не сближаться.
— Почему? — удивилась Регина.
— Не чувствуешь боль потери, — с этими словами потерявший ещё и терпение мужчина демонстративно вышел из комнаты на улицу, оставив молодую эльфийку размышлять над услышанным в гордом одиночестве.
Достав на ходу потрёпанную трубку, Кортес выпустил сизое облачко дыма и под цокот копыт на проезжей части двинулся в сторону бара.
Сегодня его раздражало абсолютно всё (впрочем, ничего нового). Встреченные по пути жители, в единодушном порыве стремящиеся выразить свою признательность напополам с восхищением, грохот строительных работ и даже целенаправленно проследивший за ним знакомый беспризорник, конкретно сейчас без устали описывающий в красках недавнее сражение.
— Угомонись уже, — осадил его гвардеец под сдавленные смешки проходящих мимо людей. — И кончай за мной ходить, ясно тебе? А то я не посмотрю на твой возраст…
— Вы меня не тронете! — нагло заявил мальчишка. — За вами должок, не забыли? Я помог вам — возьмите меня к себе!
— Чего? — опешил от столь вопиющей дерзости гвардеец. Ребёнок, видя его шок, с ухмылкой демонстративно сложил руки на груди и добил:
— Я буду вам полезен, ясно? Вы видели меня в деле!
— Где твои родители? — невольно заинтересовался гвардеец, хотя уже и так догадывался.
Он невольно сравнил маленького себя и настойчивого нарушителя спокойствия, который чересчур активно искал место под солнцем.
И не находил. Поразительное сходство.
— Мама от чумы слегла год назад. А этот урод за ночь в «Сладкой рыбке» меня Седому загнал, — совсем не по-детски ухмыльнулся ребёнок. — Думал, не сбегу… ха! А вы его завалили тогда, помните? Я сам хотел — что я, думаете, там делал?
— Так вот зачем тебе понадобился нож, — кивнул Риллен, стараясь прогнать от себя невесть откуда взявшуюся жалость. — А лет тебе сколько?
— Десять. Но я же вырасту! Возьмите меня! — настойчиво продолжил ребёнок, дёргая его за рукав. — Умоляю, сир! Я хочу приносить пользу!
— Пользу, говоришь? Посмотрим, насколько тебя хватит, — вспомнив приказ его высочества о создании шпионской сети среди нищих, Кортес взъерошил мальчишке рыжие волосы и неожиданно для себя приобнял за плечи. — Будь по-твоему, волчонок. Только не ной потом. Взять не возьму, но человека сделаю. Итак, урок первый — ни одна твоя месть не стоит твоей жизни…
Планы на будущее
Витторио Марселло де Корелли; Губернатор Лернии, лидер «Монолита»
На протяжении всей следующей недели я крутился подобно белке в колесе, стараясь из кожи вон лезть, но таки выполнить побочное задание загадочной системы.
В результате городских беспорядков у меня в подчинении осталось только тридцать пробуждённых, из которых двое получили тяжёлые ранения. С последним серьёзных проблем не возникло, учитывая богатый опыт Батори в сфере «тёмной медицины». В любом случае, для достижения заветного приза и дополнительного укрепления своих позиций требовалось по меньшей мере набрать ещё триста семьдесят рекрутов.
Вот тут-то и проявил себя сполна назначенный генерал «Монолита». Менендес развернул активную деятельность, составив целый план лёгкой и быстрой вербовки как можно большего числа людей.
Пока Риллен с помощью новоизбранного начальника следствия выбивал из бандитов нужные нам показания и всю информацию, включая контакты возможных бойцов с тайными складами, «монолитовцы» Бернардо под видом бродяг посещали все публичные заведения или точки бездомных, где жили те немногие военные, кого выбросили на улицу без средств к существованию. Некоторые из них были либо калеками, либо слишком гордыми людьми, чтобы просить у короны место среди ленивых стражников. Встречалось также и немало вернувшихся на давнюю работу, по большей части моряков, работников сферы физического труда или вольных наёмников.
Я брал практически всех, мотивируя своё решение ожидаемым потенциалом. Счастливчики, пережившие горнило третьей локальной войны зачастую могли похвастаться должными навыками, а тех же «тыловиков» Менендес отбирал сам, лично. Разумеется, прежде чем попасть в «Монолит», любые потенциальные кандидаты проходили коллективное собеседование с Батори. Древняя нежить гораздо лучше нас разбиралась в тонкостях психологии и чуть ли не с первого взгляда могла определить будущих командиров подразделений.
Впрочем, если с рекрутами достаточно временами пробуждать магические клетки и выслушивать клятвы верности, то процесс изучения тёмной магии протекал довольно нудно и медленно.
— Резерв магических клеток в теории невозможно увеличить, — монотонно отвечала на мои вопросы Батори, не отвлекаясь от своей любимой «работы». — Просто иногда процесс их пробуждения длится больше положенного. Число клеток зависит и от души, а она-то как раз не плоть — её нельзя улучшить. В этом плане магия довольно категорична.
— А что насчёт сознания? Можно, допустим, поглотить память другого человека? — не отставал я в такие минуты, всё чаще задаваясь вопросом о своём истинном происхождении.
— Какие-то отдельные фрагменты — вполне. Но всю… не думаю. Дело в том, что лет двести назад один учёный открыл новую единицу измерения — ментальную. Одна ментальная единица вмещает в себя определённый интервал. Отрезки измеряются по-разному: если условное существо спит, например, то нагрузка ниже и так далее. Соответственно, мы легко можем тренировать свою память и рано или поздно превысить планку… наш мозг — это пергамент. И только от нас зависит его содержимое.
Проще и не скажешь.
Увы, кое-что было непонятно даже моему ручному «Ангелу Смерти», а именно техника изготовления приблизительного прототипа пленника, внешне напоминающего человека в костюме чумного доктора. Сам костюм, кстати, был основной защитой загадочного организма, о чем мне сбивчиво и сообщила девушка, не переставая орудовать острыми приборами:
— Это просто невероятно! Это прорыв! Я знаю, кто такая Вагнер. Она гений! Такой экземпляр! Ты конечно не видишь, насколько искусно проделана работа, но поверь мне, это нечто выдающееся!