— Оставьте Ганеску! Продолжайте действовать по намеченному плану… Приказ всем! Не занимайтесь ранеными, Я вызываю подкрепление и «скорую помощь».
Советский полковник с озабоченным видом крикнул румынскому комиссару:
— Напомните вашим людям, чтобы они доставили мне тех подозрительных живыми!
Салеско передал приказ русского. Полковник опустил стекло дверцы машины и прислушался. До него донеслось эхо нескольких выстрелов, он стал еще больше нервничать и спросил с раздражением:
— Что придумали ваши люди? В конце концов, это же не уличный бой! Вся эта кутерьма из-за четырех жалких типов, которые будут взяты с поличным.
Салеско оскалился:
— Ом еще не поняли, что Мареско находился под прикрытием? Не думаете же вы, что это Мареско играет с револьвером? Бедняга скорее всего и близко никогда не видел оружия!
— Ваш Мареско — не бедняга, — отрезал русский. — Это грязный шпион, навозная куча, опасный тип. И если бы у меня не…
Голос полковника заглушил сигнал, поступивший от агента П.Ф.114, который возбужденно говорил:
— Алло! Шеф? Говорит П.Ф.114. Вы меня слышите?
— Да, я вас слышу.
— Неизвестный мужчина высокого роста только что вышел из парка на Шоссе. Описание совпадает с Людвигом Кельбергом.
— Куда он направляется?
— Он вскочил в автобус и уехал.
— Что? Что вы несете? — взревел Салеско, потерявший самообладание.
— Мужчина вышел из парка как раз в тот момент, когда подошел автобус. Он сразу в него вскочил. Все произошло так быстро, что я не успел его сфотографировать, но я почти уверен, что это Кельберг.
— В какой он сел автобус? — спросил Салеско.
— Едущий в сторону ипподрома.
Советский полковник, не дожидаясь окончания диалога, включил мотор «шкоды» и тронулся на полной скорости. Не поворачивая головы, он сказал Салеско:
— Прикажите всем машинам следовать по Шоссе до ипподрома. Через несколько минут они получат более точные инструкции.
Офицер Сигуранты передал приказ русского, продолжающего с неоспоримой виртуозностью вести машину.
«Шкода» проехала около двадцати метров и вписалась в автобусную дорожку.
В это время Салеско получил информацию о задержании Мареско, который был ранен.
— Банда кретинов! — вопил комиссар. — Вы не могли его приколоть, не подстрелив?
— Мы не виноваты, шеф, — объяснял агент П.8. — Мареско был вооружен и сам себя ранил. Мне кажется, он хотел застрелиться, но пуля пробила ему только челюсть…
— Ладно, вызовите «скорую помощь» и отвезите его в клинику Депо. Я свяжусь с вами позднее. Сейчас приоритетную связь получают П.М.12 и П.М.17.
В то время как Салеско срочно перегруппировывал свой штат, чтобы успешно завершить маневр, Людвиг Кельберг готовился к выходу из автобуса.
Стоя на тротуаре, он пропустил черную «шкоду», прежде чем перейти улицу.
Салеско пробормотал:
— Точно он.
Полковник Миренко сказал:
— Я был уверен, что он замешан! Все эти немцы сукины дети. Он у меня на мушке уже полгода.
«Шкода» продолжала свой путь, не обращая внимания на Кельберга.
На самом деле Салеско отдал приказ полицейским машинам об установлении слежки по ставшей классической формуле, называемой «преследование спереди», согласно которой клиента одновременно ведут два полицейских: один спереди, другой сзади. Последний находится за пределами видимости сопровождаемого лица и получает информацию по рации от своего коллеги.
Людвиг Кельберг сел за руль серого «опеля», захлопнул дверцу, повернул ключ зажигания.
Вытянув руки на руле, он тяжело вздохнул.
«Уф, я снова выпутался, — подумал он, — однако был на волоске».
Глава третья
Теперь, считая себя в безопасности, Кельберг хотел обстоятельно обдумать ситуацию.
В любом случае положение было бедственное, если не сказать — катастрофическое.
Что же произошло на самом деле? Вмешательство полиции, судя по всему, не было случайным. По-видимому, Янош Мареско попал под подозрение Сигуранты, и за ним была установлена слежка, которую, не имея опыта, Мареско не заметил, и полицейские, переодетые в штатское, довели его до парка Филипеску.
Другими словами, это означало, что Мареско находился под колпаком.
Келберга тревожило, что моральная уязвимость Мареско делала его легкой добычей для служащих политической полиции. Мелкий румынский чиновник никогда не выдержит издевательств своих палачей.
Подверженный хронической депрессии и тревоге, наивный и безоружный перед силой, он расколется еще до получении первых ударов.