Я метнул на доктора полный ярости взгляд.
– Скажите, вы вообще понимаете, что мне предлагаете? Вы…
– Понимаю, молодой человек. Я полностью отдаю себе отчет во всем, что говорю. Поймите, так будет лучше для всех. Формально – ваша сестра и так уже мертва, вы лишь продлеваете агонию.
– Но вы же сами говорите, что она ничего не чувствует!
– Не чувствует, верно. И девяносто девять процентов из ста, что никогда не почувствует. Я понимаю, насколько тяжелым для вас может быть это решение, но поймите – так будет лучше для всех.
Я скрипнул зубами.
– Я принес деньги. Тут должно хватить на два месяца.
Док тяжело вздохнул и покачал головой.
– Хорошо, я сейчас заполню бланк для бухгалтерии.
– Могу я увидеть сестру?
– Да. Конечно. На обратном пути зайдите ко мне, я как раз закончу с документами.
Десять минут быстрой ходьбы по бесконечным коридорам центра, созерцая спину, затянутую в белый халат – и мы на месте. Хмурая медсестра напомнила, что у меня есть пять минут и ушла. Хоть над душой стоять не стала. Пять минут… Дурацкие правила. Как я могу нанести вред длительным посещением той, кого почти и нет-то с нами уже практически?
Я подошел к прозрачному колпаку капсулы регенерации, и присел на корточки, прижавшись лбом к прохладному пластику. Несколько секунд я не мог заставить себя поднять глаза, но потом собрался с силами.
– Привет, Юль.
Такая глупость. Знаю, что сестра не слышит меня, но все равно всегда с ней разговариваю, когда прихожу. Не могу по-другому. Мне кажется, если я перестану с ней говорить, то ее совсем ничего не будет тут держать. Глупо, смешно, но – как есть.
Юлька – моя сестра-близнец. Старше на шесть минут. Непоседливая, веселая и жизнерадостная. Сколько себя помню – мы всегда были вместе. А вот после смерти родителей как-то отдалились. Не знаю, как так получилось. То ли потому, что родители погибли глупо, несуразно, и можно сказать, что в чем-то по моей вине. То ли еще почему. Не знаю. После сорока дней Юлька предложила продать родительскую квартиру и поделить деньги. Может, мне надо было поступить как-то иначе, отговорить ее. Только тогда я сам был на грани срыва. Каждый раз мне чудился молчаливый укор в глазах сестры, и я не мог жить с ней под одной крышей. Наняли риэлторов, те нашли покупателей. После сделки она забрала деньги и уехала. С головой нырнула в киберспорт. Пыталась убежать от реальности. В итоге, ее команда добилась серьезных успехов, они выиграл отбор на всемирные соревнования, а на церемонии награждения после турнира какой-то урод взорвал себя. Возле сцены. Копы мне рассказывали про мотив, что-то говорили про какого-то пацана, покончившего жизнь самоубийством после проигрыша Юлькиной команде. Все прошло как-то мимо меня. Какое это имело значение? Я поднял голову, и посмотрел на сестру.
Из криогеля капсулы выглядывало только лицо. Оно и к лучшему. Как сказали врачи – ожоги третьей степени девяноста пяти процентов тела, множественные переломы, разрывы тканей и органов, трещина в черепе. Если бы не тот парень, их кланлид, как его… Гарт? Вот если бы не он, тогда бы все. Я бы пожал ему руку. Только пожимать некому. Чувак закрыл Юлю собой, приняв на себя основную волну осколков и умер в больнице.
Я скрипнул зубами. Черт, должен же быть какой-то выход, прост обязан найтись! Если б она хотя бы пришла в себя… Хоть один, маленький шанс. Но, чтобы этот шанс был – нужно, чтобы оборудование работало. И для этого нужны деньги. А распуская сопли у криокапсулы, много не заработаешь. Я утер намокшие глаза рукавом и встал.
– Пока, Юль. Я скоро вернусь. И все будет хорошо. Обещаю.
Шмыгнув носом, я вышел из бокса.
Глава 3
Повествующая о том, как плохо, когда тебя не любят НПС, и рассказывающая о коварстве некоторых дворфов.
– Проход – пять золотых! – стражник широко ухмыльнулся, обдав меня едким миксом жевательного табака, застарелого перегара и давно немытого тела. Будь они неладны, настройки восприятия!
– Но позвольте! – попытался протестовать я. – Ведь остальных вы пропускаете бесплатно!
Тупая непись переглянулась с напарником, чья рожа выражала такое же отсутствие интеллекта, как у компаньона, и оба расхохотались. Потом, враз став серьезным, первый наклонился ко мне, заставив чуть отвернуть голову, в надежде хоть немного спастись от вони, заставляющей слезиться глаза и прорычал: