Я прошлёпал по полу к выходу, осторожно высунул нос. Точно, в предбаннике никого не было, как, впрочем, не было и нашей одежды. Зато лежала стопка одеял. Замотав-шись в одно, я вышел наружу.
Выстиранные вещи были развешаны на краю крыши. Я хмыкнул и направился к бал-ку, в окнах которого уже не было света.
* * *
Тоненько дребезжало в оконной раме стекло. Ну и ветер дует, сонно подумал я. Ну и ветер свищет, ну и пурга… Вот странно — неужели замазка так поотваливалась? Я по-возился и открыл глаза.
Ну конечно. Низкий серый потолок балка нависал надо мною. А дребезжала щепа в двери — открытая дверь медленно ходила туда-сюда, цепляя трухлявый полог.
Кругом паркетом спали наши. Слышно было, как кто-то тяжело дышит, кто-то бормочет и ворочается во сне… Так, а?.. Точно — Танюшки не было.
Я сел и, зевнув, отпихнул одеяла. Было прохладно. Переступая через спящих и пыта-ясь дремать на ходу, я потащился к двери. Просто так — ясно было, что Танюшка отош-ла в кустики. Ну а я постою на крыльце. Потом, может, тоже туда схожу. И можно будет поспать ещё часа два.
Крыльцо — покосившееся и широкое — было влажным и холодным от росы. Меня не-много зазнобило, но я спустился на нижнюю ступеньку. В молочно-белую от росы траву наступать не хотелось, она была ледяной даже на вид.
— Пст-пст-пст! — услышал я шипение откуда-то сбоку, повернул голову и увидел Танюш-ку. Она стояла шагах в двадцати от меня, чуть сбоку, около кустов и, не глядя на меня, ожесточённо махала рукой, вглядываясь куда-то в зелень.
— Ну что там? — проворчал я, но негромко. И забеспокоился — мало ли что она там уви-дела?! Я наступил в траву и, передёрнувшись, зашагал к Танюшке.
— Тебя не дозовёшься, — недовольно шепнула она, когда я оказался рядом. — Не стучи зу-бами, спугнёшь.
— Кого?! — ошалел я. Танюшка вытянула руку:
— Смотри, собака.
Я посмотрел и удивился, как сразу не заметил собаку. Она и правда была — я видел мощный куцехвостый зад, мохнатые ляжки… Здоровенная псина чего-то возилась в кус-тах, урчала, потрескивала ветками… Люди близко! Та-ак, это хорошо или плохо?.. Мо-жет, эти пчеловоды в гости явились?
Но я не успел додумать эту мысль. Мне внезапно стало жарко — так, словно я шаг-нул в парилку, которую не мог терпеть. Огромная собака… не просто огромная — непред-ставимо огромная, со странным окрасом…
97.
В горле у меня засел плотный комок. В трёх шагах от нас возился среди дикой мали-ны здоровенный бурый медведь. Довольный жизнью и счастливый.
Толкнуть Танюшку к балку. Там ребята, там ружьё… Главное, чтобы она не зауп-рямилась, бежала изо всех сил. Я тоже побегу, но не сразу. Может быть, успею добеж-ать, а если нет… он отвлечётся нам меня, и у девчонки будет время убежать. Вот что главное. А там, может, ещё и мне повезёт.
— Тань, — я положил ладонь ей на плечо и приблизил свои губы к её уху, — это не собака. Это медведь.
Сказать "беги" я уже не успел. Медведь начал поворачиваться…
…Я никогда не слышал, чтобы Танька визжала. Ни-ког-да. Ни на Земле, ни здесь. Если становилось очень страшно, она закусывала губу, сужала губу — и всё.
Она и сейчас не завизжала. Звук, который она издала, рождался где-то в ультра-звуковом регистре и уходил в инфразвуковой. Но на этом отрезке от звука затряслись ставни балка, а я присел, не понимая, что происходит и на том я свете — или ещё на этом?
Медведь тоже реагировал странно. Подскочив на всех четырёх лапах, он громко и испуганно рявкнул, собрался в комок и, словно брошенный с горы валун, с треском, хрустом и грохотом покатился через кусты, не разбирая дороги и легко переламывая деревца тол-щиной в две руки.
Танюшка заткнулась. Я ошалело моргал, и в голове почему-то была одна-единствен-ная мысль: никто из наших наружу не выйдет. Нужна нечеловеческая смелость, чтобы рискнуть выйти, услышав снаружи такое. Всё ещё пытаясь восстановить мыслитель-ный процесс, я шагнул в проложенный медведем туннель и скривился — там непередавае-мо воняло, примятую траву уливал жидкий понос.
— Не ходи-и!!! — завопила Танюшка, вцепляясь мне в плечи.
— Да он уже к Балтике подбегает, — с трудом выговорил я и, оглянувшись, увидел, как по крыльцу ссыпаются все наши. Санек орал:
— Что случилось?!
— Ничего, — я вдруг ощутил какое-то подёргиванье внутри. — Тут был медведь, но Таню-шка его убила, я думаю.
После этого я плюхнулся в мокрую траву и совершенно искренне заржал.
* * *
Танюшка буквально навязалась со мной — я, собственно, и не возражал, почему бы и не прогуляться по московским окрестностям? Арниса и Кольку Самодурова я тоже взял с собой.
Вадим со своими ушёл на час раньше. Выступили и мы — вдоль ручья, взяв направле-ние на всё тот же поднимавшийся дымок с верхушки одного из деревьев. Колька с ружь-ём шагал по одному берегу, мы втроём — по другому.
Как-то неожиданно мы вышли в обжитые места. Ручей вдруг свалился небольшим красивым водопадиком на дно широкого оврага, заросшего ивняком — там текла речушка, уютно журчавшая на перекатах. Чуть в стороне через овраг был перекинут мостик, а за ним начиналась утоптанная тропинка. У самого её начала на разлапистом дубе были вы-резаны две сплётшиеся спиралью змеи, повернувшие друг к другу головки.
Священные ужи — версия Игоря Мордвинцева насчёт прибалтов подтверждалась. Я мысленно перевёл дух — на карте Йенса не были обозначены здешние стоянки, мне вовсе не улыбалось встретиться с какими-нибудь ненормальными. А прибалты — это свои, из Союза. Хорошо бы ещё и вторая компания оказалась неплохой. Тогда точно можно тут поселиться, дружить домами… и как знать — может, Йенс-то и оказался бы неправ, а вот идея Сергея о создании государства обрела бы смысл.
Меня так подбодрила эта мысль, что я махнул рукой и весело, громко сказал:
— Пошли быстрей!
98.
* * *
Вадим взял с собой двух Игорей — Северцева и Сморча, наотрез отказав всем девчо-нкам. Он собирался идти быстро — два десятка километров по лесу — это на пять-семь часов, зависимо от местности. Да на месте, да обратно… "Хотя, — с чёрным юмором подумал Вадим, — обратная дорога может и не состояться."
Восход солнца застал их в пути, когда они шли просторной дубравой — красивый во-сход, словно солнце проникало в десятки резных витражей, дробя свой свет на колючие чёрно-золотые колеблющиеся отражения. Идти было не так уж трудно — легче, чем Ва-дим думал и рассчитывал — а солнечный восход резко повысил настроение.
Поэтому Вадим не сразу разобрался в ситуации, когда вылетевшая откуда-то спе-реди стрела вонзилась в землю у его ног — и закачалась солнечно-жёлтым, как небесный блик, оперением. Он две или три секунды просто смотрел на это оперение, осмысливая, что это не был промах — невидимый стрелок мог бы всадить стрелу ему в грудь, — а им-енно предупреждение. Оба Игоря, со свистом обнажив оружие, встали боками к Вадиму и друг другу, в плотный треугольник. Ощутив их плечи, Вадим обратился к лесу перед со-бой (чувствуя себя очень глупо):
— Кто там стреляет?
Ответ был ещё более странным. Из-за дубов впереди мягко и бесшумно выступил человек, одетый в грязновато-зелёную кожу — куртка, шнурованная на груди, узкие шта-ны, сапоги с отворотами, маска с отверстиями для глаз. На поясе висели длинный кривой нож и длинная шпага. Над плечом поднимались оперения стрел, в руках незнакомец дер-жал средней длины полунатянутый лук со стрелой, смотревшей в землю — впрочем, в том положении, из которого оружие можно легко вскинуть и тем же движением выпу-стить стрелу.
— Дальше ни шагу, — грубоватым мальчишеским баском сказал зелёный незнакомец. — По крайней мере — пока не выясним, как и что.