— Неплохо, а? — с камня возле входа соскочил Колька. Он был одет уже по-зимнему. —
Это недавно так легло, я уже стоял… Ты давай отсюда, оденься, простынешь ведь.
— Доброе утро, — сказал я, улыбнулся и не без удовольствия нырнул обратно.
— Доброе утро! — крикнул мне вслед Колька и зашуршал по инею куда-то в сторону…
…Постепенно просыпавшиеся ребята и девчонки в обязательном порядке выбирались наружу, чтобы посмотреть вокруг. Даже Сергей вышел, хотя вообще-то старался поменьше вставать — неожиданно плохо заживала рана от ятагана. Выходила и Танюшка.
Ко мне — не подошла…
…Иней скоро стаял, выглянуло и даже пригрело солнце, но с северо-запада медленно, почти незаметно, подбиралась серо-сизая снеговая туча во весь горизонт. Я объявил день свободным от тренировок — нипочему, просто так; а что, нельзя, в конце-то концов?! — и мы, раскочегарив на тренировочной площадке костёр побольше, уселись возле него кружком и просто жарили свежее мясо, посматривая на тучу, заливающую небо расплавленным гудроном.
Игорь Басаргин взял свой "инструмент" (его, кстати, на общем совещании решили называть "гуслями" — и амбец, мы так хотим!). Тронул струны…
— Когда-нибудь, страшно подумать — когда,
Сбудется день иной,
Тогда мы, дружище, вернёмся туда,
Откуда ушли давно…
Север подумал и присоединился — два грубоватых, но красивых мальчишеских голоса пели вместе:
— …Тогда мы пробьёмся сквозь полчища туч
И через все ветра,
И вот старый дом открывает наш ключ,
Бывавший в других мирах…
Я и не заметил, как голоса Танюшки и Ленки Рудь тоже вплелись в песню:
— …Обнимем мы наших любимых подруг,
Снимем рюкзак с плеча.
В забытую жизнь, в замечательный круг
Бросимся сгоряча.
Там август, как вилы, вонзает лучи
Тёплым стогам в бока,
Там тянут речные буксиры в ночи
На длинных тросах закат…
Танюшка сидела по другую сторону огня от меня. И от этого был в песне горький привкус, похожий на запах полыни…
— …Другие ребята за нами пойдут
Дальше, чем мы с тобой,
А нам оставаться по-прежнему тут,
Что ж, отгремел наш бой.
Но если покажется путь невезуч
И что на покой пора,
156.
Не даст нам покоя ни память, ни ключ,
Бывавший в иных мирах…
Я видел, что многие девчонки прилегли на плечи своих парней. И мне очень-очень захотелось, чтобы и Танька… ведь было же такое! Что я сделал не так, почему она в последнее время словно стенкой от меня отгородилась?!.
— …Костёр у подножья зелёной горы,
Тропа наугад и на ощупь.
Кому эта радость — ночные костры,
И разве остаться не проще?
И ради чего ты оставил свой дом —
Отчаянья, ссадин и пота?
Что могут увидеть глаза за горбом
Последнего дальнего взлёта?
Пусть новые годы взойдут за хребтом —
Движенье дороже итога,
И дело не в том, что отыщешь потом,
А в том, что подарит дорога…
Я подтолкнул в огонь несколько полешек, выпрямился, удобней привалился к камню.
— …Огонь костерка и вода родника,
Скупое нещадное время
И то, что не названо словом пока,
Но властно над каждым и всеми…
Костёр у подножья зелёной горы,
Тропа наугад и на ощупь.
Кому эта радость — ночные костры,
И разве остаться не проще?..
… - Ребята, — вдруг сказала Кристина, — я вот что подумала… — стало тихо, хотя и без этого разговоров почти не было. — Вот мы сидим тут вместе все. По-моему, нам хорошо… — это звучало немного смешно, но никто не засмеялся. — Я вот что хочу сказать… — обычно Кристина за словами в карман не лезла, так что её неожиданное косноязычие само по себе удивляло. — Я хочу сказать, что я, Кристина Ралеска, клянусь, — она протянула руку над огнём, — я всегда останусь со своими друзьями — плечом к плечу в радости и горе, до самой смерти, какой бы она ни была.
Вновь повисло молчание. Кристина села.
А я — встал. И, протягивая руку над огнём, обвёл всех взглядом…
Игорь Шевчук
Сколько б ни стёрлось лет
С тех незабытых пор —
Молча мне смотрит вслед
Школьный пустынный двор.
Ждёт он шагов твоих,
Чтоб их легко узнать.
Разве он может их
Взять и под дождь прогнать?
Нам не дано пустить
Жизнь-киноплёнку вспять —
Вовремя что-то простить,
Вовремя что-то понять,
Не упустить тот миг,
Что нам дарила жизнь…
Что ты раскис, старик?!
Мы ведь с тобой — держись!
Будет снова листва кружить,
Будет слово стихи рождать —
Обязательно будем жить,
Обязательно будем ждать!
Обязательно будем жить,
Обязательно будем ждать!
РАССКАЗ 7
ЛЮДИ КРОВИ
Ты должен быть сильным.
Ты должен уметь сказать: "Руки прочь,
Прочь от меня!"
Ты должен быть сильным —
Иначе зачем тебе быть?!
Группа "Кино"
157.
Игорь Басаргин
Минотавр топчет звёзды…
Геи молоко разлито.
Ночь темна. Наверно, поздно
Ощущать себя разбитым,
Если и хрусталь небесный
Уступает грубой силе.
Мне сегодня стало тесно
В этом доме. Или — или?
Или мы совсем не звёзды
И умрём не так красиво…
Может, тихо. Может, грозно,
Может, даже агрессивно.
Или — звёзды?! Это значит,
С неба падая упрямо,
Мы летим туда, где плачут
Дети, брошенные мамой.
Загадайте пожеланье —
Мы замедлим ритм паденья,
До последнего свиданья
Будет целое мгновенье.
Всё исполнится, поверьте…
…Только нам, судьбой забытым, -
Тихий хруст зеркальной смерти
Под раздвоенным копытом.
* * *
Я проснулся около семи — по ощущению, потому что не особо смотрел на часы, а свернулся удобнее в спальнике и остался лежать, с наслаждением переживая минутки приятного безделья. Судя по всему, никто не вставал ещё, кроме дежурных.
Наверное, я бы опять уснул, но послышались шаги, голос Андрюшки Соколова что-то спросил, и я понял, что ошибся — не семь, а восемь, смена часового. Начал подниматься кто-то — я вспомнил, что сейчас идёт Мордва и, со вздохом откинув клапан спальника, сел, кивнув всем, кто не спал.
Андрей, стоя у огня, стягивал куртку. Игорь, сидя на лежаке, шнуровал сапоги. По другую сторону костра сидела Ленка Власенкова с блокнотом на колене, а Наташка Бубнёнкова, пристроившись рядом с ней на корточках, мешала в побулькивающем котелке. В нашем жилище было достаточно тепло, хотя по полу, как всегда, поддувало. Я влез в штаны и отправился в угол умываться.
— Всё тихо? — плескаясь водой из котелка, я искоса посмотрел на Андрея. Тот помотал
растрепавшимися волосами, потом зевнул:
— Холодно… А так всё тихо. Волки опять подходили к низу тропинки, дальше не пошли.
— Поел?
— Поел час назад… Я ложусь.
— Я пошёл, — сказал Игорь, затягивая капюшон. — Когда чай скипятят — вынесите мне.
— Вынесут, иди, — я проводил его до выхода, постоял, ёжась, пока Игорь не занял место
и вернулся к огню. — Правда холодно… Чем кормите?
— Гуляш, — Наташка куском кожи прихватила ручку котелка, переставила на камень. —
Немного… Ещё вон там чай брусничный заваривается… Олег, я тоже пойду спать, ладно? Всем ведь уже вставать пора.
— Иди, конечно, — я окликнул Андрея, который ещё не лёг: — Кинь сапоги… Оп. Спасибо.
Лен, — обратился я к Власенковой, — ложилась бы ты спасть тоже. Что я тебя, как маленькую, загоняю? Ведь каждый вечер почти!
158.
— Да, Олег, — вместо нормального ответа спохватилась она, — там часа в три от
Шверды двое прибежали.