В помещении было около десятка ребят и девчонок, прикованных друг к другу и к этой машине — именно прикованных, грубыми металлическими цепями. Я снова ощутил толчок злости: да что ж это такое?! Ну ведь две руки, две ноги, голова, ну откуда же это — завести рабов, бить их, заковывать в цепи, унижать тех, кто слабее; ну что за б…ство такое?!
Я никого не разбудил. Да и трудно было бы разбудить явно до предела замученных людей. Перешагивая через спящих, вслушиваясь в стоны и бормотание, я подобрался к самой машине.
Как известно — что сделал один человек, другой всегда может раскурочить.
Я проснулся от внутреннего толчка — и столкнулся взглядом со взглядом сидящего на краю дивана Гонсалеса. Двух девчонок, которые оказались моими соседками и которых я вчера толком и рассмотреть не успел, в каюте не было.
— Доброе утро, — сказал Гонсалес. — А что-то ты в куртке спишь?
— Доброе утро, — я протянул руку за снаряжением — и пальцы нащупали пустоту там, куда я всё сложил вечером. — Что за шутки?
— Никаких шуток, — Гонсалес встал и сделал два шага назад и в сторону, а в каюту вошёл, на ходу беря меня на прицел, парень с винтовкой. Но и это было не самым неприятным — куда неприятней оказался вошедший следом рыжеволосый, широко улыбающийся парень.
Я обмер, внешне оставаясь спокойным.
— Он? — коротко спросил Гонсалес, не сводя с меня глаз.
— Он, — ответил Мэнни, продолжая улыбаться. — Но каков маскарад! Олег Верещагин, король поединков!
— Дерьмо не тонет, — пробормотал я, — вот уж точно…
Мне было досадно, не страшно. До чего же везёт на поганые встречи! Я сдёрнул с волос стяжку, выругался шёпотом, залез за ворот куртки и, оборвав подкладки, бросил их на пол.
— А девчонка была симпатичная, — хмыкнул Гонсалес. — Ну да ничего, — он дружески улыбнулся мне, — у нас тут есть любители, побудешь девчонкой ещё… А как надоешь — отправим тебя к машине…
— Гонсалес идиот! — крикнул Мэнни. Он больше не улыбался, его лицо стало уродливой металлической маской. — Убей его! Сразу, сейчас! Не играй с ним, не говори с ним, ты не знаешь, на что он способен!
Гонсалес не успел ответить — в каюту ворвался блондин Роб. Мельком взглянув на меня, он закричал:
— Капитан, негры! В трёх километрах отсюда, не меньше трёхсот, идут в нашу сторону!
— Взлёт, — небрежно махнул рукой Гонсалес, и Роб исчез. Я засмеялся и сел на диване удобнее. И, если Гонсалес изумлённо уставился на моё смеющееся лицо, то Мэнни помертвел, а потом, бросившись ко мне, схватил за отвороты куртки:
— Что ты сделал, русская сволочь?!?!?!
— Ничего особенного, — я не пытался освободиться. — Но взлететь вам вряд ли удастся. Я, конечно, не рассчитывал на негров, нет! Но тут вокруг в скалах прячутся около полусотни ребят. Ещё я советую расковать ваших пленных и раздать им оружие. Все вместе мы можем справиться с неграми. А личные счёты сведём потом.
— Что он несёт? — нетерпеливо спросил Гонсалес.
— Капитан! — Роб снова влетел внутрь, зацепившись за косяк рукоятью сабли. — Капитан, что-то с машиной! Мы не можем набрать мощность!
— Увы, — я развёл руками. — Решайте скорей. Или негры — или мы.
— Роб! — Гонсалес повернулся к блондину. — Ра… пленных освободить. Оружие раздай. Быстрее! — и он выскочил наружу. Мэнни смотрел на меня сумасшедшими глазами, полными больной ненависти. Я уже успел заметить в углу своё оружие, у входа, но сидел спокойно.
— Не радуйся, — сказал Мэнни, облизнув губы — и обнажил меч. — Для тебя всё кончено.
— Мэнни, — я оставался неподвижен, — это ты убил Андрея?
— Я, — ухмыльнулся он. — За наших, которых убили вы. И я сделал это с наслаждением. Но тебя я прикончу с ещё большим наслаждением!
Меч взлетел, но меня на диване уже не было — оттолкнувшись плечом, я прокатился по полу сбоку от Мэнни и, в кувырке вырвав палаш из ножен, тем же движением метнул его в американца.
Мэнни швырнуло к стене, пришпилив к ней. Меч упал на пол. Покачав головой, я поднялся, неспешно начал застёгивать ремни, потом нагнулся за сапогами. Мэнни, слабо икая, смотрел на меня умоляющим взглядом — рукоять палаша торчала у него справа под рёбрами.
— Вот так, — я затянул ремни и выпрямился. — Извини, времени на поединок не было. А это, — я взялся за палаш, — мне нужно.
— Не надо… — попросил Мэнни, цепляясь за мою руку. — Я не хочу… ради всего святого…