Она упоённо перечисляла свои недостатки, пока я не прервал её:
— Ничего подобного. И ноги, и грудь, и талия у других девчонок хуже…
— А ты их разглядывал?! — возмутилась Танька. — Ах ты, порочный мальчишка! — и вдруг добавила. — А самое страшное, Олег — это то, что мы всё равно умрём.
— пел неподалёку Игорь.
— Да, — отозвался я. — Мы вернёмся в Европу через пару лет, я соберу всех, кого смогу собрать и пойду на Город Света.
— Я с тобой, — спокойно ответила Танюшка. И я кивнул в ответ…
— Пошли к остальным, — попросила Танюшка, и мы вышли к огням. Олег Крыгин (у него левая рука была на перевязи) увидел меня первым и оживлённо зашумел, остальные подхватили, и Раде — неожиданно для меня — перекрыл остальных:
— Спой, Олег! Спой, князь!
Я отмахнулся, смеясь, но шум нарастал (в том числе, орали и совершенно мне незнакомые люди), и я, отчаявшись отмахаться, знаком попросил у Игоря его инструмент, который он мне ловко перекинул. Настраивая его, я не столько пытался добиться хорошего звучания — уж Игорь-то знал, как отрегулировать свою бандуру, лучше моего! — сколько соображал, что же спеть.
— Ладно, сейчас! — рявкнул я, выпуская из-под пальцев перебор. — Тихо!..
Я всегда любил эти стихи Багрицкого, хотя, если честно, не всё в них понимал. Не знаю: нынешние слушатели («подзаборный Интернационал» по определению, которое когда-то дал Йенс), конечно, тоже не всё понимали, но слушали очень внимательно, с молчаливым одобрением, и я разошёлся:
Мне захлопали, засвистели одобрительно. Я передал кому-то арфу (лиру) и, сев, получил поцелуй от Танюшки, которая мною явно гордилась. Правда, эту гордость она выразила со своим обычным своеобразием:
— Вот видишь, можно и осла научить петь.
— Спасибо. — краем губ ответил я, — милая моя ослица…
В ответ я получил точный и очень болезненный удар локтем в область почти, сопровождаемый милой улыбкой:
— Хватит, или ещё?
— Знаешь, по-моему хватит, — пробормотал я, потирая бок, — больно как-то…
— Это хорошо, — так же мило сообщила она, — ослёнок мой дорогой.
А около костров кто-то — не понять было за пламенем — уже запел по-русски (но это был не наш) хорошо знакомое:
И больше половины присутствующих — в том числе и мы с Танькой — дружно подхватили:
— пел Игорь, аккомпанируя себе резкими аккордами и местами форсируя голос. Кажется, это был Есенин — я не помнил, где слышал эти стихи.
— Пошли, Тань, отдохнём, — шепнул я. — Или ты ещё посидишь?
— Пошли, — она оперлась на мою руку и поднялась на ноги.
— Значит, ангелы жили в ней, — задумчиво повторила Танюшка, ступая рядом со мной. — Почитай мне стихи, Олег.
За какую-то секунду до её слов я уже знал — непонятным образом! — о чём она попросит…