— Я пришёл, — ответил я, — и без оружия. Отпусти девчонку.
— Ты русский? — вместо ответа спросил он.
— Да.
— Откуда?
— Ты не знаешь, это маленький город… Отпусти девчонку.
— Я не люблю русских, — он словно не слышал меня. — Они из моих мест живыми не уходят.
— Послушай, — я внезапно ощутил сильную усталость и захотел спать, — я бы мог придти сюда не один. Я мог бы сжечь вашу хибару. И устроить бойню. Но мы не хотим драться с вами или задерживаться на ваших, — я выделил это слово, — землях. Янис — тот парень, которого я убил — напал на нас первым. Мы вам ничего не делали. Отдай девчонку, и мы уйдём.
За моей спиной засмеялись. Синий глаз обратился туда — смех отрезало, как ножом. Мальчишка вновь неспешно перевёл взгляд на меня.
Неприятный взгляд. Взгляд…
Да, понял я. Он ненормальный. Из тех шизиков, которые способны подчинять себе волю других людей и лепить из неё, что им угодно.
— Ты хочешь меня убить? — прямо спросил я. — Тогда ты получишь войну. Уверен, что сможешь её выиграть? Лучше отпусти девчонку, и мы уйдём.
Марюс улыбнулся. Хорошо так, по-доброму.
Страшно.
— Её отпущу. Как обещал. Но тебя убью.
Краем глаза я увидел, что в воротах стоят несколько девчонок — тоже с оружием. Безоружной среди них была одна Танька — светловолосая девчонка, такая же рослая, как и моя подружка, держала у её бока широкий нож.
Татьяна глядела на меня остановившимися от ужаса глазами. Я ободряюще кивнул ей и вновь повернулся к Марюсу:
— Убить? Мою жизнь в обмен на её? — Марюс кивнул. Я пожал плечами: — Хорошо. Я согласен.
— Олег! — закричала Танюшка. — Не смей! Не смей, слышишь?! — блондинка дёрнула её обратно и быстрым движением приставила нож к горлу. Танюшка закрыла глаза и оскалила зубы в гримасе отчаянья.
У меня перехватило дыхание, и Марюс поймал мой взгляд это было плохо — его глаз коротко сверкнул, и он, не поворачиваясь, скомандовал:
— Райна, убей её. И его — убейте.
Он понял, что меня нельзя оставлять в живых — и Танюшку нельзя отпускать тоже. Прочёл по глазам.
А я подумал, что, даже если меня сейчас ударят в спину несколько клинков, если Марюс выставит навстречу свой (а он успеет!) — я всё равно успею добраться до него. И напружинился, чтобы сделать это — последнее в моей жизни дело…
Сергей даже не пытался никого оставить в лагере — ни раненых Саню и Олега Крыгина, ни девчонок. Только морщился, когда Андрей Альхимович орал на Арниса и Кольку, что они дебилы и что должны оставаться, а до этого не должны были бросать Олега. Логики в этом не было никакой. Поэтому Сергей подошёл и дёрнул Андрея за плечо:
— Хорэ тебе. Спешить надо, а мы тут отношения выясняем.
Андрей опомнился. Никто толком не знал, что за противник им встретился, даже не знали, где располагается вражеский лагерь.
Знали одно — друзей надо выручать, чего бы это не стоило.
— Хоть бы знать, с кем дело имеем, — Санёк проверил двустволку, которую отдал ему Колька. — Патроны давай, сыпь в карман…
— Ты особо не трать, — Колька — с плечом, перевязанным уже по-настоящему, озабоченно следил за его действиями.
— Не бэ. Ни одна картечина даром не пропадёт по махновским гадам…
— Давайте скорее! — бушевал Сморч. — Ну чего ждём, бежать надо, их там, может, уже это…
Девчонки дружно попёрли на Сморча, угрожая физической расправой, снова поднялся гвалт, и Сергей заорал, срывая голос, команду на выступление.
— Вадим-то где у нас? — уже на ходу спросил Игорь Басаргин. — А если тоже в ловушку попал?
— Не ной, Басс, — хмуро сказал Сергей.
И мрачно лязгнул палашом в ножнах.
Рукой в перчатке я перехватил лезвие нацеленного мне в грудь меча. Глаза хозяина клинка округлились, он дёрнул оружие на себя, но вяло, а остальные вообще не прореагировали — не ожидали! Я швырнул прибалта через себя, пригнувшись и одновременно вырвав у него меч, который полетел в светловолосую Райну, размахнувшуюся для удара в бок Танюшке!