— Да за что?! — завопил я. Арнис отвернулся. Я махнул рукой. Потом дёрнул его за плечо: — Скажи им, в конце концов, чтобы забрали своего, ну невозможно же слушать!!!
Арнис закричал — сорвано и зло, непохоже на себя взмахивая рукой. Потом быстро присел — в дерево у его щеки вонзился (и даже не задрожал, так глубоко вошёл!) арбалетный болт. Хлопнула аркебуза Танюшки — моя подружка выстрелила в ответ тут же.
— Надо поджечь частокол, — сказал, подходя, Олег Фирсов. — Подпалить на… — он покосился на Танюшку и энергично закончил: — И дело с концом!
— Дуб, — ответил Сергей. Он подошёл неслышно и встал рядом. Фирс немедленно оскорбился:
— Чего?!
— Дуб, — терпеливо повторил Сергей. — Частокол сделан из дуба, чтобы его поджечь, нужно под стеной разводить настоящий костёр. Мне вообще кажется, что нам надо просто уходить.
— Нет, — отрезал я. Сергей удивлённо посмотрел на меня, его глаза потемнели.
— Что так? — медленно спросил он.
— Я кое-что кое-кому обещал, — пояснил я. — Но я никого не тащу с собой.
Сергей промолчал, отошёл, держа руку на оружии. Я вернулся к Арнису.
— Иди отдохни, — сказал я ему. Литовец молча набычился и остался на месте. К нам подбежал Щусь — взволнованный, но докладывавший весьма чётко:
— Это, сюда через лес, Санёк сказал, идут люди. Не негры, много, и наши с ними, Санек сказал, что Сморч — точно.
— Они что, взяли наших в плен? — насторожился я, уже не ожидая от жизни ничего хорошего. Щусь растерянно задумался, потом решительно замотал головой:
— Нет, они просто вместе идут.
— Чёрт… — почти простонал я. — Сергей! Посмотри тут! Щусь, пошли глянем.
Он зарысил впереди меня.
Санек стоял, героически скрестив руки на груди, около опушки. Отсюда отлично было видно, как через пустошь метрах в ста от нас идут люди — много, десятка полтора, все с оружием, Щусь рассказал точно. Я узнал и Вадима, и Сморча, и Севера — и тоже точно, они шагали вместе со всеми, держа оружие наготове, и Вадим нам активно замахал.
— Так, — вбил я гвоздь, ощущая резкую радость. — Кажется, к нам идут союзники.
Вообще говоря, я — мы — не вправе были ожидать от пришельцев какой-либо помощи — с какой стати им было влезать в совершенно постороннюю распрю? Что с того, что они русские — после конфликта с прибалтами моя вера в соотечественников сильно пошатнулась… Но совершенно неожиданно выяснилось — стоило мне назвать имя Марюса! — что его хорошо знают и новоприбывшие. Более того — у ребят Лёшки Званцева оказались какие-то счёты с прибалтами, историю которых они отказались освещать подробно. Но счёты были, судя по всему, глубокие и серьёзные. Кто-то даже радостно пробормотал: «Вот они где обосновались…» А скуластый Лёшка объяснил мне:
— Эти прибалты — сволочи.
Арнис, кажется, не услышал. Но я спокойно предупредил, глядя прямо в глаза помора:
— Вон тот мой парень — литовец.
— Я сказал — эти прибалты, — тоже не отвёл взгляда Лешка.
Раненый топором мальчишка снова закричал — жалобно, сорвано, уже совсем не по-человечески. Лешка подошёл к кустам, примерился взглядом и вдруг выпустил стрелу — по дуге вверх.
Я видел, как она, набрав скорость в падении, вошла точно между лопаток раненого. Почти до оперения. Руки и ноги мальчишки дёрнулись, и крик оборвался. Лешка хладнокровно достал ещё одну стрелу и выпустил её в частокол — она свистнула между заточенных верхушек двух брёвен. В ответ выстрелили из арбалета. Лешка засмеялся:
— Ну, они наши, — сказал он мне. — Ты давай со своими оставайся тут, а мы пойдём на другую сторону, зажмём кольцо и… — он сделал жест, словно отрывал кому-то голову.
Меня даже немного покоробил этот жест и беспечный тон. Я уже попривык к мысли об убийстве негров, я охотно прикончил бы этого ненормального Марюса… но там же были ещё мальчишки и девчонки, совершенно обычные, живые…
Этот Лешка смотрел понимающе. И я, разозлившись сам на себя, деловито спросил:
— Мы что, их будем измором брать? У них, наверное, запасы…
— Не измором, — возразил Лешка. — Стемнеет — подожжём частокол.
— Ха, — вырвалось у меня. — Спичками? У меня ещё зажигалка есть…
— Работает? — слегка завистливо поинтересовался Лешка. — Нет. У нас есть смола в глиняных горшочках. Как гранаты зажигательные…
…До темноты мы шлялись под стенами. Никто не стрелял, хотя временами за частоколом виднелось движение. Я согнал всех наших раненых — Кольку, Арниса, даже Саню с Олегом Крыгиным — подальше и отдал под свирепый контроль девчонок, которые, дай им волю, и абсолютно здоровых уложили бы на долгий отдых. Кое-кто отправился на охоту, и ещё до темноты горел костёр, а на нём (точнее — под ним, в земляной печке) пеклось мясо. Наши успокоились, стянулись к огню. А я продолжал стоять за кустами, рассматривая частокол.